спросил:
– Это все твои вещи?
– Всё моё всегда на мне! – Лилит весело хлопнула ладонью по корсету и замочки ремней жалобно звякнули.
Дай искоса глянул на неё, раздумывая, шутка это или на самом деле он встретил девушку, чей гардероб настолько мал, что умещается на ней полностью.
– Вперёд! – бойко скомандовала девчонка и зашагала по улице.
Её показная радость не укрылась от Дая. Пусть Лилит и попыталась спрятать лицо за чёлкой и притворной улыбкой, он заметил жгучий холод в её глазах.
Ⅴ
Шрам зло сплюнула кровь под ноги. Стиснув зубы, она тронула повисшее плечо. Левой рукой ей больше не пошевелить: каждое движение приносило нестерпимую боль. Из-за этого наёмника она больше не может сражаться в полную силу. Её милая левая рука! Её главная рука!
Шрам впилась пальцами в плечо.
Ничего, у неё есть ампула исцеления. «Жидкое серебро» мигом подлатает раны. Ведь так?
Она нервно залезла в сумку на поясе, чуть не сорвав застёжку. Пальцы тряслись, в глазу помутилось от боли. Ампулы звякали друг об друга, когда она почти наощупь пыталась отыскать нужную ей. Наконец, «жидкое серебро» легло в ладонь.
Шрам оттиснула зубами пробку и уже хотела выпить содержимое колбы, как вдруг раздался голос:
– Выбитое плечо не исцелишь ампулой восстановления. Она не отматывает время вспять, она ускоряет твою регенерацию, – снисходительно пояснил Нуар, взирая на Шрам с ветки дуба. – В лучшем случае ничего не произойдёт, в худшем – плечо может неправильно прирасти.
– Заткнись, – процедила она. – Где тебя черти носили?
– Нигде, – улыбнулся Нуар. – Я был здесь всё время. Изрядно же ты повозилась с тем наемником.
Он издевательски сощурился.
– Почему тогда не помог мне?! – взбесилась убийца.
– Не хотел мешать тебе развлекаться, – невинно развел руками мужчина, небрежно сидя на ветке.
Шрам была убеждена, плевал Нуар на это. Ему просто хотелось понаблюдать, чем всё кончится. И, конечно же, ставки он делал не в её пользу, ведь, если Шрам умрет, проблем меньше станет. Он забрал то, зачем пришёл в этот драный город, это заметно по его довольной харе.
Шрам зло скрипнула зубами. Когда всё кончится, она обязательно прикончит его, а пока что Нуар полезен.
– Если хочешь, я могу поправить твоё плечо, – любезно предложил он, вставая на ноги.
– Пошёл к чёрту! – рыкнула она и выпила ампулу.
Сладковатая жидкость приятно холодила нёбо.
– Ты сильно намусорила, Шрам, – холодно улыбнулся Нуар. От этой улыбки у убийцы мурашки по коже побежали.
– Сейчас нам нельзя привлекать внимание, а ты устроила в лесу бойню. Ты не в курсе, поэтому я сообщу, – он расправил плечи, и его тень нависла над ней, закрывая лунный свет. – Нам на хвост села «Ищейка».
Улыбка невольно тронула губы Шрам. Она приободрилась, точно услышала особо радостную весть.
– Поэтому прибери за собой, нам нежелательно оставлять улики. А я пока попробую сбить Ищейку с пути. Встретимся позже. Я найду тебя.
Шрам заметить не успела, как быстро он растворился в тени дерева.
Она тронула пальцами алые от крови губы и удивилась, что всё это время с лица её не сходила мечтательная улыбка.
Шрам развела руки и глубоко вздохнула. Так хорошо она себя ещё никогда не чувствовала. Возможно, это был один из эффектов ампулы, а может всё из-за новости об «Ищейке», но сердце её стучало как бешеное, хотелось смеяться, громко, безудержно.
Она размахнулась и с громким хлопком соединила ладони. Током прострелило левую руку.
Тела навечно уснувших наёмников вспыхнули, как спички, зелёным пламенем.
Завоняло серой вперемешку со сладковатым запахом паленой плоти. Шрам блаженно закрыла глаза, зачарованно слизнула с губ кровь.
Мысль, что скоро она встретиться с любимым, вскружила ей голову. Она сделала шаг во тьму леса, насвистывая свадебный марш.
Огонь с тел быстро расползался. Через минуту уже горело всё поле, полыхнул дуб от него – другие деревья.
Зелёный огонь распространялся как холера, быстро пожирая всё вокруг и переходя в обычный алый пожар.
Дай и Лилит сели на поезд, перевозивший лесозаготовки. Машинист согласился взять их в дорогу с условием, что они ничего не стащат.
Поезд тронулся.
Грузовые вагоны сверкали ржавчиной, дырками в стенах и деревянными коробками да досками, заполонившими всё пространство.
На улице тем временем заметно похолодало, и Дай отдал Лилит свой походный плащ (она потеряла свою накидку ещё вовремя драки в церкви, а та впоследствии сгорела).
Лилит, укутавшись в плащ, села спиной к сложенным горкой деревянным ящикам. Какое-то время они ехали в молчании: каждый думал о своём.
Где-то рядом загалдели люди. Воровка прижала колени к груди и обхватила их руками, смотря в одну точку, а Дай решил узнать чего всполошились попутчики из соседних вагонов.
Он выглянул из открытой стенки-двери вагона и остолбенел. Лилит заметила это и тоже глянула наружу.
Глухо зазвонил в гудок паровоз. Повалил густой пар.
Часть леса, который они объезжали в отдалении, пылала. Огонь разрастался, как голодное чудовище, пожирал верхушки деревьев.
Даю показалось, он видел и зеленые языки пламени, но списал это на усталость.
Яростный пожар с треском ломал стволы деревьев, где-то жалобно завывали волки, а может и не они, лес полнился чудовищами.
Дай покосился на Лилит. Пламя отбрасывало причудливые блики на её лицо, делая его похожим на бесстрастную кукольную маску. Вот только тонкие пальцы цеплялись за горловину плаща, как за спасательный канат, а в чёрных глазах плескался страх.
Интерлюдия Ⅰ
То, что прячется в темноте
Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Гиансар.
«Белый Замок»
Лиам проснулся среди ночи. Ему ужасно хотелось пить, но графина на столе не оказалось.
Насколько нужно не уважать своего принца, чтобы даже не поставить ему перед сном графин с водой? Лиам мысленно клал служанку самыми последними словами. Если бы Шелла услышала, точно бы отругала.
– Бесит, – прошипел он, вставая с кровати.
Лиам поморщился, пытаясь разогнать остатки сна. Свет в лампах зажигать не стал, глаза и так болели.
Придётся ему самому идти за стаканом воды. Оставалось надеяться, что из столовой графин забыли убрать.
Принц снял со спинки стула шёлковый халат и натянул на плечи. Ткань приятно холодила кожу.
Лиам лениво прошёлся по мягкому ковру, не спеша завязал ленту пояса, прикоснулся к деревянной ручке и тихо отворил дверь. Она коротко скрипнула, и яркий свет (который по ночам никогда не тушили в коридорах) ослепил его. Юноша часто заморгал, силясь поскорее привыкнуть к жёлтому свету канделябров. А когда привык, обнаружил нечто настолько возмутительное, что потерял
