Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
с живой картинкой: рыжая корова весело подмигивает большим черным глазом, встряхивает головой, вокруг которой ожерельем вспыхивают алые буквы:
СМЕТАНА ХЛЮПИНСКАЯ, 15 %.
Расставив стаканчики на подстолье, подождала, пока сепаратор перестал сбивать и пискнул, замигав зеленым огоньком.
— Поехали! — Саша подставила первый стаканчик под патрубок и нажала красную кнопку. Стаканчик наполнился сметаной. Саша подставила следующий. Сметана белым червем ползла из патрубка.
— Давай, милай, давай, родимый… — Саша наполняла стаканы.
Наполнив пятый, подставила шестой, взмолилась:
— Ну, Христа ради, хоссподи, твоя воля…
Урча, сепаратор наполнил и шестой стакан.
— Хоссподи! — радостно засмеявшись, Саша подставила под патрубок граненый стакан.
Сепаратор выдавил полстакана сметаны и отключился.
— Ну, молодец, ну, умничка!
Она поцеловала полукруглый металлический верх сепаратора, включила «сброс». По прозрачному шлангу, тянущемуся к двери, зажурчал мутноватый отцык. Саша взяла пистолет, запечатала шесть стаканчиков серебристо-голубой фольгой, закрыла крышками, подхватила и, прижав к груди, понесла в чулан:
— Вот и ладно.
В чулане на бочке с кислой капустой лежала пластиковая доска, на доске стоял ящик с точно такой же подмигивающей коровой сбоку. Саша открыла ящик. В нем тесно стояли стаканчики со сметаной. Не хватало ровно шести. Саша вложила их в ящик, закрыла его, запечатала широкой липкой лентой, набила код, поставила дату: 19.03.2028.
— Все! — Саша вернулась в избу, взяла со стола дальнеговоруху, включила, набрала.
Дальнеговоруха пискнула, вспыхнула крошечной нечеткой голограммой: парень с заспанным лицом поднял голову с подушки:
— Чаво?
— Спишь? — спросила Саша.
— Саш… — парень улыбнулся, зевнул, потянулся. — А я это… вчерась с Аникиными загулял.
— Хорошо живешь. В город когда поедешь?
— Сегодня надобно…
— Правда?
— Угу.
— Возьмешь у меня ящик?
— Ящик? Ну.
— Когда заедешь?
— Ну… А который час‑то? Ой, девять, ёптеть…
— Девять.
— А мне к десяти. Щас заеду, Саш.
— Давай.
Саша погасила голограмму, выключила дальнеговоруху. Заглянула в печь, поворошила кочергой угли, подгребла к чугункам. В оранжевых углях упорно горела одна непрогоревшая головёшка.
— А ну, ползи‑ка сюда, змея… — Саша выгребла головёшку из печи на загнетку, закрыла печной зев жестяной заставкой, потянулась вверх, задвинула заслонку в трубе.
Скинув полуваленки, надела сапоги, коваными щипцами схватила все еще горящую и чадящую головёшку, вышла в сени, прошла, повернула направо, вышла на крыльцо и сразу же швырнула головёшку в палисадник, в осевший грязный снег:
— Пошла…
Головёшка зашипела.
Саша посмотрела с крыльца на редкие избы деревни. Людей не было видно. У Копыловых, у Сотника, у Мухи и у Петуха топились печи. Возле покосившейся избы Гудилихи ходили куры и свинья. Над ближним лесом кружила стая ворон.
Саша сошла с крыльца, пошла по дощечкам мимо палисадника к кладне. Обошла кладню, зашла в нужник. Здесь было сумрачно и пахло оттаявшим говном. Подняв юбку, Саша приспустила рейтузы, спустила шерстяные трусы. Струя ее мочи брызнула вниз, зажурчала. Саша стянула с гвоздя разрезанную на четвертушки газету «Русь», поднесла к лицу, прочитала обрывок заголовка: «…ДЕНИЕ ВЕЛИКИХ ИТОГОВ». Под заголовком было лицо министра Недр с аккуратной бородкой. Газета печаталась в уезде, все картинки не были живыми, как в такой же газете, но отпечатанной в столице.
Помочившись, Саша промокнула промежность бумажкой с министром, кинула ее вниз, встала, подтянула трусы с рейтузами, вышла из нужника. Над ее головой неровно пролетела сорока. Саша набрала в кладне охапку дров, понесла к избе, осторожно ступая по тонущим в грязи дощечкам. Взошла на крыльцо, толкнула дверь правым боком, прошла сени, вошла в избу и сразу свалила дрова к печи, выбрала три полена потоньше, сунула на печь посушиться. Отряхнула кофту, переобулась в полуваленки, глянула на телят. Напившись молока, те лежали на соломе, пожевывая маленькими смешными ртами. Саша взяла стакан с остатком только что сбитой сметаны, большую ложку, села на лавку к окну. И поглядывая в заросшее геранью окно, съела сметану.
В окне за это время ничего не произошло.
Саша поставила пустой стакан на край стола, облизала ложку, сунула в стакан. Кошка стала тереться о ногу.
— Да ты ж наелася токмо что! — отпихнула ее Саша.
На заднем дворе залаял Дружок. Послышалось ворчание мотоцикла, и Саша разглядела сквозь герань подъехавшего Ваню.
Она встала с лавки, вышла на крыльцо. Притулившись, как всегда, у забора палисадника, Ваня заглушил мотор, слез с трехколесного мотоцикла с объемистым серебристым кузовом с надписью «КУРИНЫЙ МИР».
— Быстро собрался‑то! — усмехнулась Саша, ежась от внезапного порыва мокрого ветра и обнимая себя за локти.
— Нам собраться — токмо подпоясаться, — Ваня улыбнулся ей мелкими прокуренными зубами.
Открыл дверцу кузова, вразвалку двинулся к Саше, чавкая грязью.
— А я‑то думала, ты в понедельник поедешь.
— Не поеду. Не заставят, — он взошел на крыльцо, встал рядом с Сашей и, не переставая улыбаться, посмотрел ей в глаза.
— Подвезло мне, стало быть, — отведя глаза, Саша открыла дверь, пропуская его в сени.
— Подвезло, эт точно.
Ваня вошел в сени, по‑деловому открыл дверцу чулана, взял запечатанный ящик, понес к мотоциклу. Саша пошла за ним:
— Думала, не наберу, да набрала, слава тебе, хоссподи.
— Чаво, телята обсосали?
— Да пустое молоко‑то, вясна ведь.
— Вясна, знамо дело.
Ваня задвинул ящик в кузов, закрыл забрызганную грязью дверцу. Вытер руки о ватник, глянул Саше в глаза:
— Чаю стакан нальешь?
— Чаю? — улыбнулась Саша.
— Мать печку ыщо не стопила, а генератор сдох, соляра нет.
— Налью.
Саша пошла к крыльцу, оглянулась по сторонам.
Ваня двинулся следом. Войдя за Сашей в избу, он снял кепку, перекрестился на иконы, повесил кепку на крюк, пригладил редкие, всклокоченные волосы. Пока Саша наливала в кипятильник воды, присел к столу, положил перед собой смуглые, полусжатые в кулаки руки с большими выпуклыми ногтями, огляделся:
— Неделю тому прявез две канистры. А утром — чих, чих, и ни пролика.
— Кучеряво живете, — Саша поставила перед ним кружку, сунула в нее пакетик чая, села напротив.
— Да мать все пузырь глядит, про сиротку.
— «Алевтину»?
— Ага.
Иван смотрел на Сашу. Она вздохнула, глянула в окно:
— А я токмо новостя гляну, да и то не кажный дён.
— А я его и вовсе не смотрю.
— И правильна.
Саша снова глянула в окно. Ходики пропискнули 9:30.
— Не опоздаешь? — Саша глянула на часы.
— А! — махнул кулаком Ваня. — Подождут. Нашли ишака.
Кипятильник закипел. Саша встала, принесла, налила кипятку в кружку.
— А ты попьешь? — Иван вынул из кармана бумажный сверток, стал разворачивать.
— Да я уж пила.
— Я вот, гостинчик табе прявез.
Ваня развернул бумагу. В ней была Кутафья башня от сахарного Кремля.
— Во как, — Саша поставила кипятильник на стол, взяла башню. — Откудова?
— Свояк привез.
— Хорошенькая.
— Умеют, — Ваня смотрела на Сашу. — Дай нож.
Саша выдвинула из стола узкий
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
