многие горожане обогатились, сдавая желающим место у окна в своем доме, чтобы люди могли с комфортом полюбоваться на зрелище. Подозреваю, что такое количество «скорбящих подданных» было вызвано отнюдь не верноподданническими чувствами. Просто люди хотели своими глазами убедиться, что короля наконец-то похоронят и можно продолжать жить, как прежде.
Три дня траура я проболтался, фигурально выражаясь, между небом и землей, если за землю считать Институт, а небом – монастырь. Пра Михарю стало немного лучше, настолько, что он уже сам мог ходить по келье, не опираясь на руку послушника, но еще был слишком слаб, чтобы присутствовать на богослужениях. И мне приходилось частенько отдуваться за наставника, простаивая долгие часы молитв в храме, а потом, сломя голову, нестись в Институт. Да, вопреки расхожему мнению, учителя на каникулах не отдыхают, а остаются на рабочих местах. Пишут многочисленные отчеты, доделывают планы работ, разбираются с должниками, решают мелкие вопросы, в том числе и ремонта, а если все это закончено – просто сидят. Да-да, сидят, сложа руки.
Я к таковым не относился. Должников у меня не было – пентаграммостроение третий курс сдал, хвала всем богам, без пересдачи, по теологии тоже все смогли легко написать тест, как и по нежитеведению. Нет, это был не мой предмет, просто я помогал мэтру Визару принимать экзамен. Старик стал заметно сдавать, так что помощь молодого коллеги пришлась кстати. Поэтому все, что мне оставалось, это дописать парочку отчетов и лишний раз припрячь лаборантов к мытью окон.
Чем, спрашивается, оставалось заниматься эти дни? Ну… дел хватало.
Во-первых, сын. Мне удалось пристроить Родольфа Беркану на факультет ведовства. Сам он рвался к боевым магам, но там в этом году не нашлось ни одного свободного места. А среди ведунов был недобор. Слишком многие, подавая документы на этот курс, оказались по итогам собеседования слабаками. Как будто люди постепенно утрачивали умение видеть невидимое и чуять неслышимое. У самого Родольфа ведические навыки были средними, но все равно лучше, чем у доброй половины его новых соучеников. Что же до некромантии… ну, как вам сказать. Отец у него некромант, мать – ведьма. Вроде бы способности были, но неразвитые. Через год-другой его можно было бы перевести на факультет некромантов, но я не стал этого делать. Граф-некромант… как вы себе это представляете? Тем более что официально он из рода Беркана…как моя дочь – из рода Байтов. Вот ирония судьбы. У меня трое детей, а продолжить род Груви некому. Даже если я официально женюсь на матери Луны… чего мне не хочется делать по понятным соображениям. Графиня Изабелла Байт не та женщина, которую я хотел бы видеть в качестве смертной жены, даже если бы моя истинная супруга, Смерть, разрешила бы мне вступить в этот брак.
Пока я проводил время с сыном. Мне хотелось знать о Родольфе все – как он рос, кто менял ему пеленки, как звали его кормилицу, чем он болел в детстве, когда впервые взял в руки деревянный меч, у кого служил пажом, у кого – оруженосцем, кто и при каких обстоятельствах посвятил его в рыцари… В общем, все-все-все. Даже в каком возрасте он впервые поцеловался с девушкой, и кто это была – опытная служанка, которую Робер Беркана нарочно приставил к молодым господам «для услуг», наивная деревенская девчонка, которой вскружило голову внимание племянника герцога или одна из его кузин?
Задав этот вопрос, я ожидал уклончивого ответа и даже гневной отповеди – мол, папа, вы уж слишком многого хотите! – но никак не стеснительного молчания и малинового румянца по всю щеку. Юноша, а краснеет, как…
Хм… провел ладонью над его головой, как будто хотел погладить чуть вьющиеся волосы, да не решился. Нет, ну это просто уму не постижимо!
- Родольф, ты… девственник?
Румянец на щеках моего сына стал еще ярче. Аура юноши полыхала всеми оттенками голубого от снежной белизны до густо-фиолетового.
- Отец, я… - только и прошептал он.
- Не надо, - я коснулся его локтя, сжал. – Ничего не говори. Конечно, в твоем возрасте хотя бы пару поцелуев сорвать у хорошеньких горничных не только не зазорно, но и желательно. А кое-что большее можно позволить с любой трактирной девкой…
- Отец! – на сей раз в его голосе прозвучал гнев. – И вы туда же!
- А что, я не первый?
- Сэр Робер… он задал мне этот вопрос, когда я прибыл домой на побывку. Мой первый отпуск в качестве оруженосца и… и в числе вопросов, которые он мне задал, был этот. С кем я уже успел… переспать в замке моего господина? Я ответил, что ни с кем, и это его… - он пожал плечами, - обрадовало! Он сказал, что четырнадцать лет – этот возраст хорош для первой любви, но чтобы ложиться в постель, рано. Однако если я захочу приобрести новый опыт, он предоставит в мое распоряжение любую служанку.
- И предоставил? – заинтересовался я. Каюсь, любопытство нездоровое, но, во-первых, я все-таки монах, а во-вторых, речь шла о жизни моего сына.
- Еще как, - скрипнул зубами Родольф. – Он пришел вместе с нею и стал меня учить, что и как делать с… с этой грудой плоти.
- А ты?
- А что я? Я сказал, что у этой служанки уже было трое детей живых и пять раз она уже травила плод, причем некоторые из вытравленных были как раз от… кхм… от моих кузенов. Что она слишком хочет жить, чтобы еще раз забеременеть от кого-то из рода Беркана, и грешно было бы заставлять женщину мучиться. Ибо новая беременность ее наверняка убьет. Вне зависимости от того, оставит она младенца или избавится от него. В общем, - он вздохнул, - после этого меня оставили в покое.
- Еще бы! – хмыкнул я. – Типичный случай спонтанного пробуждения Силы. Служанка не убежала из комнаты с криками: «Демоны!»
- Нет, - юноша улыбнулся. – Но посмотрела так, что… что я уехал из замка, не дожидаясь конца моего отпуска.
- Правильно. Семья Беркана не обладает магическими способностями… если это не способности к некромантии. А ты проявил себя как ведун. Это… было подозрительно.
- Да. После этого сэр Робер и открыл мне тайну, кем были мои родители.
- И ты…
- И я решил вас разыскать. Не сразу. Сперва надо
