— Подожди, Карина, — перебил брат. — Для начала: что за Пашка?
Стадников.
— А. О… в реанимации?
— Да, — вздохнула я. — Состояние стабильно-тяжёлое, сломано бедро и три ребра, и ещё травма головы.
— Точнее?
— Я не знаю точнее, поэтому и прошу тебя.
— Всё, я понял. Во сколько нужно заехать за тобой?
— Спасибо! — обрадовалась я. — А ты успеешь освободиться с работы?
— Позвони мне перед последним уроком, я что-нибудь решу. Если не успею — сама приедешь ко мне, подождёшь. На крайний случай, я позвоню туда, у меня во второй хороший знакомый работает, — пообещал Дима.
— Ты — лучший брат! — на прощание сказала я. Теперь у меня осталось пять минут перемены, которые я решила потратить на звонок маме. Вдруг, там уже что-то известно. Ответила мама всхлипом, чем жутко напугала меня. — Как Паша? — тихонько спросила я.
— Впал в кому…, — прошелестела мама.
У меня внутри похолодело. Нет…
— Что говорят врачи?
— Пока ничего… хорошего… мы здесь, в больнице. Витя с командировки прилетел, папа наш его заменил. Я их уговариваю к нам пока поехать, тут всё равно бесполезно сидеть, но пока отказываются…
Виктор Стадников — Пашкин папа, трудится с моим отцом уже давно, они всегда друг друга выручают. Но в этот раз ситуация — самая ужасная.
— Я после уроков с Димой в больницу к Пашке поеду, Дима там поговорит с врачами.
— Да, было бы хорошо, — согласилась мама, в этот раз даже не разозлившись на проскользнувшее в разговоре имя моего брата. Как славно, что она может иногда быть разумной.
У меня прозвенел звонок.
— Всё, мам, у меня урок, — быстро заговорила я. — Потом позвоню, как съездим с Димой. Ты дай знать, если что-то изменится. Ну…, — я немного замешкалась, — если Паша придёт в себя…, — другого варианта для Стадникова быть ни в коем случае не может.
Этот урок прошёл для меня даже хуже предыдущего. Русский язык, который очень хорошо мне обычно даётся, сейчас совершенно не лез в голову. Это заметила и учительница, вызвала меня к доске, где я не смогла внятно ответить на её вопрос, за что схлопотала тройку и чувство стыда перед преподавателем, который всегда был во мне уверен. Ничего, я исправлю потом, оценки сейчас для меня — не главное.
На перемене ко мне неожиданно подсела Светка.
— Карин, у тебя что-то случилось?
Она заметила. В моём горле вдруг образовался ком, так захотелось разреветься. Но только не здесь, не при одноклассниках.
— Пашку Стадникова машина сбила…
Глаза Светы в ужасе расширились, она закрыла рот ладошкой. Подруга знала Пашку, он, как и Света, всегда был на моих днях рождения.
— Господи… какой кошмар! Он живой?
— В коме…, — тихо ответила я, вспоминая, что так же тихо мне об этом сказала и мама. О таких вещах не кричат.
Я закусила губу, чтобы не расплакаться, а Света взяла меня за руку, ободряюще сжала мою ладонь:
— Карин, всё хорошо с ним будет…
— Будет, — согласилась я.
— Можно, я к тебе перееду? — она указала на пустующую часть парты, виновато при этом улыбаясь.
— Это твоё место, — пожала я плечами. — Не я же тебя выгоняла, ты сама ушла.
— Я сейчас! — Светка вскочила за своими учебниками, а я с облегчением выдохнула: мир!
Одной проблемой меньше, но, наверное, было бы лучше, если б другая решилась…
На истории мне повезло: учитель делал вид, что не замечает моего отстранённого вида, поэтому я смогла весь урок безнаказанно смотреть в окно, мысленно молясь за здоровье Пашки. Вот же, как бывает… меня нельзя назвать верующим человеком, но вот случилось горе, и я даже молитву вспомнила. Оказывается, я её наизусть знаю, только бы это помогло.
Следующим уроком стояла физкультура, и вот на неё мне сегодня идти точно абсолютно не хотелось. Бегать, и вообще двигаться желания не было, к тому же окончательно мне испортил настроение тот факт, что сегодня этот урок у нас совмещён с классом Ивана. Замечательно. Света, конечно, обрадовалась, чего нельзя было сказать обо мне. Блин, мы же только с ней помирились, а тут опять этот… Уж слишком много в моей жизни этого хулиганья!
Добило меня то, что физрук ушёл, поставив вместо себя нашего самого спортивного ученика, Васильева Ивана, и наказав всем слушать его безоговорочно. Эта скотина издевалась над двумя классами все сорок минут! Привилегии были только у Светки и Вовы, друга нашего "нового преподавателя", остальные к концу урока взмокли насквозь. И Света ещё смеет уверять, что Ваня — хороший парень?! Да его же теперь ненавидит минимум сорок человек, во главе которых, конечно, я.
А ближе к концу урока он ещё и подошёл ко мне с разговорами!
— Коршун, а чего у тебя лицо такое недовольное? Света говорила мне, что ты физкультуру любишь.
— И это он мне про недовольное лицо говорит! — закатила я глаза. — Во-первых, не фамильничай, Васильев.
— А во-вторых? — засмеялся Иван.
— А во-вторых, какого чёрта вы со Светой вообще обо мне разговариваете?!
Он безразлично пожал плечами:
— У Светы и спроси. Так что с лицом?
Пока я раздумывала, что бы такого обидного ответить, чтобы он раз и навсегда перехотел со мной говорить, но так, чтобы физруку на меня не нажаловался, прозвенел звонок на перемену. Хм… вот и выход, Иван больше не "учитель физкультуры".
— Пошёл в жопу! — я так и не нашла ничего лучше, и, не дожидаясь ответа, а судя по возмущённому лицу — Иван явно собирался мне что-то сказать, я умчалась в раздевалку.
А со Светой всё же надо будет поговорить насчёт того, чтобы прекращала своему идиотскому парню что-либо обо мне рассказывать. Им что, обсудить больше нечего?
Я как раз собиралась сделать это прямо сейчас, на большой перемене, пока мы обедали в школьной столовой, но за стол к нам подсели ещё и Иван с Вовой. Не собираясь быть вежливой, я с недовольством цокнула языком, но разве кто-то обращает внимание на мои желания?
— Приятного аппетита, девочки! — великодушно пожелал Вова, устраиваясь рядом со мной.
— Спасибо, — буркнула я, пока Светка обнималась с Иваном.
— Карин, а может, ты мне свой телефончик дашь? — подмигнул мне Вова.
— Ещё чего?! — прыснула я.
— А чего? Будем по парам!
— Так себе пары, — кисло ответила я и уставилась в тарелку, давая понять, что разговор окончен, но услышала язвительный голос Ивана:
— Вован, там сердечко занято! Ни у кого шансов нет, да, Коршун? Иначе б кто-то так не ревел недавно.
— Я сказала тебе пойти в жопу! — разозлилась я.
