пользы?
Бран откинулся на спинку кресла и посмотрел на ученика так, словно тот чем-то изрядно его позабавил.
– Я давно уже гадал, спросит ли хоть кто-нибудь, – заметил он. – Ну, раз уж тебе так хочется знать, я скажу: да, я правда считаю, что это полезно. Самое очевидное – это развивает ваши память и внимание, но безропотное выполнение нелепых и невозможных на первый взгляд заданий к тому же поможет вам мириться с любыми приказами начальства, потому что выполнять их всё равно придётся. Не подумай, я ни в коем случае не хочу сказать, что вы не должны пытаться – обоснованно – высказывать своё мнение, если от вас хотят чего-то совсем уж не того, но правда в том, что это, увы, не всегда помогает, – Бран усмехнулся. – Если тебе когда-нибудь не повезёт стать приближённым его величества Клавдия, ты об этом вспомнишь. Но да, ты навёл меня на одну важную мысль…
Он вдруг хлопнул в ладоши и, повысив голос, окликнул:
– Мальчики, отвлекитесь. Я хочу, чтобы вы все сейчас меня услышали.
Ларс, задумчиво созерцающий пламя в камине, вернулся к реальности и перебрался поближе. Элиас, сидящий на подоконнике, закрыл и отложил книгу.
– Вот что, – неожиданно серьёзно сказал Бран. – Я сейчас буду повторять вещи, которые вы и так должны ясно понимать. Когда – и если – вы примете присягу, отдавать вам приказы будет иметь право только сам царь – или специально и недвусмысленно уполномоченные им лица. Кроме того, вы обязаны будете применять магию в случаях, подробно и чётко оговоренных в соответствующем указе – если помните, это большие пожары, эпидемии, войны и далее по списку. Копии указа есть в нашей библиотеке, и я бы очень советовал вам выучить наизусть и его, просто потому, что это может когда-нибудь не только избавить вас от ненужных споров, но и в самом что ни на есть буквальном смысле продлить жизнь.
Он замолчал и обвёл их глазами, словно собираясь с мыслями.
– Пока ничего нового, правда? Но вот что я хочу до вас донести: во всех остальных случаях, не установленных законодательно, вы и только вы сами решаете, прибегать к магии или нет. Мне нужно, чтобы это дошло до вас прямо сейчас. Присяга не даст вам колдовать в нарушение действующих законов; во всех остальных случаях вы можете использовать волшебство, когда захотите – или не использовать, если вам покажется, что так будет мудрее. Вы имеете на это полное право, и, кто бы что вам ни говорил, вы не должны чувствовать себя виноватыми. В конце концов, речь идёт не о чём-то, а о вашей жизни, и это не шутки. Не позволяйте никому вас вынуждать. Научитесь отказывать, если придётся. Любовь к ближним – это прекрасно, но вам нужно научиться прежде всего беречь самих себя.
– Кто бы говорил, – вполголоса хмыкнул Ларс. – Бран, почему тогда ты сам столько колдуешь ради других?
Бран не нахмурился, но линия его губ вдруг стала жёсткой, а между бровей появилась крошечная морщинка.
– Халогаланд, моя жизнь вас не касается, – сказал он сухо.
– Да, прости, – кротко вздохнул Ларс и замолчал.
Лексий, конечно, запомнил этот разговор, но он до сих пор не собирался задерживаться здесь вплоть до присяги.
Он до сих пор ходил в библиотеку, хотя теперь уже реже – одна неудача за другой здорово подорвали его дух. Всё сложнее было бороться с желанием подойти к господину Гедрефу и спросить: «Извините за беспокойство, но нет ли у вас чего-нибудь научно-популярного про мгновенные непроизвольные перемещения из одного мира в чертовски, совершенно другой?». Останавливал, пожалуй, даже не столько страх, сколько неприступный вид седого библиотекаря, который всегда выглядел так, словно ужасно занят чем-то очень важным. Лексий радовался, что хотя бы не обязан отчитываться перед ним за каждую книгу, иначе всё было бы гораздо сложнее…
В один прекрасный день он, что с ним теперь не так часто случалось, засиделся в библиотеке допоздна. Господин Гедреф и тот уже отправился к себе – благо, чужие здесь не ходили, и можно было не запирать дверь на ночь. Сдаваясь, Лексий утомлённо вздохнул, закрыл фолиант, на страницу которого тупо смотрел последние десять минут, вернул его на полку и пошёл спать. Он устал, он был расстроен и понимал, что, кажется, пора наконец придумать что-то ещё; погружённый в собственные мысли, он не сразу заметил Брана, сидящего у выхода за библиотекарским столом, и вздрогнул, когда тот нарочито шумно отложил книгу, которую держал в руках. Лексию даже не понадобилось смотреть на обложку, чтобы узнать: «О вечной красоте». Всё-таки нужно как-нибудь набраться наглости и спросить, за что Бран её так любит…
– Будь добр, удели мне время, – сказал господин Лейо, и что-то неуловимое в его тоне подсказывало, что это была не просьба.
– Конечно, – машинально кивнул Лексий, ничего не понимая. – Бран, в чём дело?
– Я прекрасно помню, что я сам сказал тебе, что ты можешь располагать этой библиотекой как хочешь и читать что угодно, – серые глаза Брана были непривычно холодными, и от этого Лексию вдруг стало зябко, словно от сквозняка, – но я пригляделся к книгам, которые ты берёшь, и знаешь что? Довольно странный набор для кого-то, кто только-только начал учёбу. Я надеюсь, что ты простишь мне это вторжение в твою жизнь; да, такое совершенно не в моих правилах, но, видишь ли, я отвечаю за безопасность этой школы, её учеников и знаний, которые в ней хранятся, и я не намерен рисковать. Некоторые из книг, которые ты смотришь, слишком сложны для понимания даже на четвёртом году в этой школе, и ни одна из них не относится к тому, что тебе положено изучать сейчас. Я вижу в твоём чтении некую систему, но, давай начистоту, я не понимаю.
Он на мгновение прикрыл глаза и вздохнул.
– Ки-Рин, чего ты добиваешься?
Лексий стоял перед ним, ошеломлённый и безмолвный. Он с самого начала ждал удара – и всё равно оказался к нему не готов. Что теперь? Сдаваться? Защищаться? Всё отрицать – или пойти ва-банк и выложить всё начистоту? Паника горячей волной подступила к горлу, но он велел себе перестать. Ну же, ты ведь всё-таки учился на волшебника, а волшебник не должен терять головы. Соберись. Думай!
Бран молча сидел перед ним и ждал ответа. Бран… Да, этот человек не раз повторял, что ему нет дела до прошлого его учеников, да, он недвусмысленно держал их на расстоянии, если кто-то, как Ларс тогда, пытался заводить разговоры о
