– В следующий раз, когда решите повеселиться, гоняясь за преступниками, не рассчитывайте, что я снова буду отдирать вас от асфальта.
– А вы в следующий раз будьте бдительнее на потенциальном месте ареста, тогда я больше и не рухну на асфальт!
Кровь пульсировала у меня в висках, а пальцы я так сильно сжала в кулаки, что ногти больно впились мне в ладони.
– Хватит вам скандалить! – воскликнул Шарбонно, делая жест рукой, в которой держал сигарету. – Надо обыскать его логово.
Он повернулся к полицейским из патрульной машины, которые молча стояли рядом.
– Вызовите следственно-оперативную группу.
– О'кей, – отозвался один из офицеров, тут же направляясь к автомобилю.
Все остальные проследовали к кирпичному зданию. Мы трое опять вошли, а второй офицер остался у подъезда. Пока нас не было, кто-то затворил дверь, ведшую в левое крыло, но шестая квартира так и стояла открытой. Войдя в нее повторно, мы, не сговариваясь, прошли на те же места, на которых находились до появления человека в кепке, как актеры на сцене во время репетиции.
Я приблизилась к дальней стене. Плитка на столе теперь была холодной, а над одной из сковородок кружила муха. Инкрустация на кастрюле ничуть не изменилась. Все остальное тоже выглядело по-прежнему.
Я прошла к двери в правом дальнем углу комнаты. На полу возле нее валялись кусочки пластмассы, отбитые от ручки при сильном ударе о стену. Дверь была наполовину открыта, сквозь нее виднелась деревянная лестница, ведущая вниз. Вторая ступенька представляла собой небольшую площадку. Дальше, повернув на девяносто градусов, лестница уходила во тьму. Площадку усеивали консервные банки. Из деревянной стены напротив на уровне глаз торчали ржавые крюки. Слева я увидела выключатель. Защитная крышка на нем отсутствовала, и взгляду представлялись перепутанные, похожие на червей провода.
Шарбонно присоединился ко мне, раскрыв шире дверь при помощи шариковой ручки. Я кивнула на выключатель, и детектив, опять-таки ручкой, надавил на него. Где-то внизу загорелась лампочка, и уходящие вниз ступени осветились тусклым сиянием. Мы прислушались к мраку. Тишина.
Подошел Клодель.
Шарбонно ступил на площадку, помедлил и осторожно зашагал дальше. Я последовала за ним. Мои ободранные ноги дрожали, будто я только что принимала участие в марафонских бегах, но я мужественно подавляла желание прикоснуться рукой к стене. Лестница была узкой, и все, что я могла видеть перед собой, – это плечи Шарбонно.
Внизу нас встретили влага и запах плесени. Теперь моя щека горела, так что прохлада меня порадовала. Я огляделась. Обычный подвал с задней стеной из шлаковых блоков, наверное, достроенный позднее для разделения помещения пополам. Спереди справа стояло металлическое корыто, рядом с ним – длинный деревянный верстак, покрытый облупившейся розовой краской. Внизу лежала коллекция щеток с пожелтевшей, оплетенной пылью щетиной. На стене висел свернутый в аккуратные кольца черный садовый шланг.
Пространство справа занимала здоровенная печь с круглыми, устремленными вверх трубами, похожими на ветви дуба. Ее основание окружали кучи мусора. В тусклом свете я разглядела сломанные рамки для фотографий, велосипедные шины, обломки садовых стульев и пустые баночки из-под красок.
С середины потолка свешивалась единственная лампочка. Больше в помещении ничего не было.
– Ублюдок, наверное, все время простоял у самой двери, – сказал Шарбонно, упирая руки в бока.
– Мадам Жирная Задница могла бы и сообщить нам, что ему есть где спрятаться, – пробормотал Клодель, шевеля мусор носком ботинка.
Мои ноги начинали болеть, и что-то было явно не в порядке с шеей.
– А ведь этот гад мог спокойно напасть на нас из-за двери, – добавил Клодель.
Шарбонно и я промолчали. Нам самим эта мысль приходила в голову уже не раз.
Опустив руки, Шарбонно прошел к лестнице и начал подниматься. Я проследовала за ним. В комнате нас опять окутала духота. Я приблизилась к импровизированному столу и принялась рассматривать коллаж на стене.
В центре висела большая карта Монреаля. Ее окружали вырезки из газет и журналов. Справа красовались стандартные картинки из журналов вроде "Плейбоя" и "Хастлера". С них на меня взирали молодые женщины, изогнувшиеся в разнообразных позах, почти или вовсе без одежды. Одни – флиртуя, другие – заманивая, третьи – притворяясь, что блаженствуют в оргазме. Убедительно не выглядела ни одна. Вкус подбиравшего картинки было трудно определить. Наверное, ему нравились и блондинки, и брюнетки, и шатенки, худые и в теле. Каждая из вырезок имела очень ровные края и была на определенное расстояние удалена от соседок.
Слева от карты висели газетные статьи. Некоторые на английском, но большинство из французской прессы. Я заметила, что все статьи на английском языке сопровождают фотографии. Я наклонилась вперед и прочла несколько строк об исчезновении девушки, проживавшей в Сенвиле. Мой взгляд скользнул на рекламу "Видеодрома", заявляющего о себе как о крупнейшем дистрибьюторе порнофильмов в Канаде. Рядом располагалась вырезка из "Алло, полиция" о каком-то стриптиз-баре. На фотографии рядом была изображена девушка, наряженная в кожаные подвязки и обернутая цепью. В другой статье рассказывалось о человеке, который проник в чужой дом, сделал из ночной сорочки хозяйки чучело, проткнул его несколько раз ножом и оставил на ее кровати. Следующим мне на глаза попалось нечто такое, от чего кровь опять застыла в жилах.
В коллекции Сен-Жака имелись три аккуратно вырезанные и размещенные в ряд статьи о серийных убийцах. В первой говорилось о Леорольде Дионе, "Монстре из Пон-Руж". Весной 1963 года полиция обнаружила его дома с телами четырех молодых мужчин. Все четверо были задушены.
Во второй перечислялись подвиги Вейна Клиффорда Бодена, который с 1969 года душил и насиловал женщин в Монреале и Калгари. Когда в семьдесят первом он попался в руки полиции, на его счету было четыре убийства. На полях кто-то подписал: "Билл-душитель".
В третьей статье описывалась карьера Вильяма Дина Кристенсона, собственного монреальского Потрошителя. В начале восьмидесятых он убил, обезглавил и расчленил двух женщин.
– Взгляните-ка, – сказала я.
Несмотря на то что в комнате было душно, меня знобило.
Шарбонно тоже подошел к столу.
– Ох, малыш, малыш, – протянул он, осматривая картинки справа. – Любовь в широком смысле слова!
– Вот, – сказала я, указывая на статьи. – Прочтите.
Клодель присоединился к нам, и некоторое время детективы молча пробегали глазами по печатным строкам. От обоих пахло потом, выстиранной хлопковой тканью и бальзамом после бритья. С улицы до нас донесся голос какой-то женщины, зовущей Софи. Я на мгновение задумалась, кто такая Софи: кошка или ребенок?
– Скотина, – пробормотал Шарбонно, ухватив основную идею статей.
