вот любительниц роскоши, как я, и страдает весь мир!..
Было уже двадцать минут десятого, но Грейн все еще не появился. Ну, он об этом пожалеет. Так даже лучше. Пусть думает, что он ей преподал урок… Тем не менее его отсутствие удивило Анну: неужели он даже не считает нужным объясниться или оправдаться? Что ж, придется проглотить и это…
Анна решила подождать еще десять минут. Ни секундой больше. Она открыла сумочку, и ей пришло в голову, что она положила в нее свои драгоценности, чековые книжки, ключ от сейфа, документы. «То есть я была готова убежать с ним? Нарушить клятву?.. Нет, я это сделала просто по привычке. Я всегда боялась краж… И Лурье тоже мог в отместку разорвать и разломать все, как вчера разорвал рубашку, которую я ему подарила на день рождения…»
Анна переходила от скамьи к скамье. Смотрела, смотрела. Ну, этого она не ожидала. Это испортит даже наслаждение, полученное от проведенной с ним ночи. «И все-таки, несмотря на это, я совершенно спокойна…» Она снова вошла в большой зал. Время там бежало немного быстрее. На стенах висели афиши, плакаты, объявления. Все лозунги и картины на одну тему: любовь. Изображались молодожены, входящие в роскошный гостиничный номер. «Ну им я не завидую. Правда, не завидую. У меня хотя бы не будет потомства…» Анна стоя принялась листать газету. Обычно она наскоро, невнимательно пробегала новости. Но теперь пыталась вдумываться в них. Сталин дал интервью. Сказал, что коммунизм и капитализм могут сосуществовать. С первой страницы сиял его портрет. Вдобавок ко всем его достоинствам он теперь еще и борец за мир… Прессе уже есть о чем пошуметь. Ну а дядя Мордехай будет продолжать гнить в русской земле. За совершенную по отношению к нему несправедливость никто не потребует возмездия…
Все внутри Анны плакало. Такой пощечины Грейн не должен был ей давать. Так не позорят даже служанку. До половины десятого осталась одна-единственная минута…
3
Она должна была идти домой. Каждая минута ожидания унижала ее все больше. Однако что-то внутри Анны приказывало ей: «Жди!» Она стояла посреди зала. «Почему я, собственно, так нетерпелива? — спросила она себя. — Я ведь так или иначе не иду с ним. Неужели это все не более чем амбиции?» Нет, ей просто хотелось его увидеть, обменяться с ним парой слов. Отныне все связи с ним оборваны. Как бы это ни было странно, но сразу же после того, как он стал ей самым близким человеком, он должен стать для нее самым далеким… Анна смотрела прямо перед собой, сбитая с толку поворотом, который приняли события. Где-то во всем этом крылась ошибка. Но где? Может ли она нарушить клятву? Способна ли она свести родного отца в могилу ради своей похоти? Может ли отказаться от его помощи, от наследства? Она уставилась на светильники на потолке со множеством лампочек. «Кому от них становится светлее? Так много внешнего света и так много внутренней тьмы. Как поступить? Куда идти? Что делать прямо сейчас? Пойти домой? А что я буду делать дома? — Мысль о том, что Станислав Лурье ждет ее, вызывала у нее отвращение, до тошноты. — Я куда-нибудь уеду. Но куда? В Катскильские горы? В Лейквуд? В Атлантик-сити? Но что я там буду делать одна? Да, я могу попробовать завести знакомство. Но кто же бросает любимого человека и отправляется искать его туда, где, возможно, никогда не найдет? А что будет, если я снова привяжусь к кому-то? Лурье снова не захочет давать мне развода, а папа снова будет кричать, что это преступление. То есть я должна сидеть и ждать папиной смерти…»
Что-то внутри Анны рассмеялось. «По какому праву он требует от меня этой жертвы? Сам-то он женится. Их помолвка с Фридой Тамар кажется уже решенным делом. И детей она еще может родить. Тогда наследство будет разделено между ними. Она может ему еще и сына родить… — Анна содрогнулась. — Как получилось, что я раньше об этом не задумывалась? Как я могла дать ему клятву, зная все это? — Она впервые стала подозревать отца. — Он не такой праведник, каким притворяется. Хитер на свой манер, ушлый бизнесмен, способный уговорить камень. Но если человек хочет служить Богу, он должен жертвовать собой, а не ближними…»
Вдруг что-то в Анне будто перевернулось. Ее кидало и швыряло, словно внутренности переворачивались из духа противоречия. «Я плюю на клятву! — кричало все внутри нее. — Я буду делать, что хочу! Я плюю на все: на клятву, на наследство, на Станислава Лурье, на религиозный фанатизм! Я буду жить! Буду жить! Если не с Грейном, то с кем-то другим! Я не стану попусту тратить свои годы, не буду жертвовать собой ни для кого! Он, папа, не умрет, не умрет! Он здоровее меня! Он проживет восемьдесят лет, да еще и наполнит дом детьми! Достаточно он меня держал за горло до сих пор».
Анну охватило незнакомое бунтарство. Чего он от нее хочет? Какое право имеет диктовать ей, что делать? Это ее жизнь, а не его. Его в моем аду жарить не будут! Анна больше не стояла на месте, а стремительно шагала. Она сталкивалась с пассажирами, налетала на чемоданы. Ее буквально жгло. Что они все от нее хотят? Что они все на нее насели? Ей тридцать четыре года! Через десять лет все для нее уже будет позади. «Я не рабыня! — кричало все внутри нее. — Я пойду, куда захочу, и буду делать, что захочу! Если не Грейн, то кто-то другой. А Грейн пусть остается со своей старухой! В большом Нью Йорке еще найдется охотник на меня… А если никто меня не полюбит, я куплю любовь! — мысленно крикнула кому-то Анна. — Я возьму себе… как это называется, забыла имя. Воспользуюсь папиным чеком, чтобы купить себе любовника. Я все использую, каждую возможность. Ничего, ничего. Я еще не так стара и уродлива. Я еще нравлюсь мужчинам. Буду гулять с первыми попавшимися! И больше не буду такой переборчивой! Нельзя терять время! Довольно!..»
Слово «довольно» Анна произнесла вслух. Все вокруг его услышали и посмотрели на нее. Один носильщик-негр даже подмигнул ей:
— Мисс, вы кого-то ищете?
Анна отвернулась от него. Ей стало стыдно, и одновременно она почувствовала жалость к себе. «Меня еще, чего доброго, доведут до сумасшествия! — предостерегла она себя. Часы показывали без четверти десять. — И что мне теперь делать? — заговорила она сама с собой. — Я позвоню ему. Может быть,
