то будут вечно страдать от этих более мелких, чем невежество, но все же проблем – голода, войн и насилия. Худшее зло – это спящие люди, невежественные люди.
Один иезуит написал святому отцу Аррупи, генералу Общества Иисуса, спрашивая его об относительной ценности коммунизма, социализма и капитализма. Отец Аррупи дал прекрасный ответ. Он сказал: «Система настолько хороша или настолько плоха, насколько хороши или плохи люди, которые ею пользуются». У людей с золотыми сердцами и коммунизм, и социализм, и капитализм работали бы замечательно.
Не просите мир измениться. Изменитесь сначала сами. Потом можете взглянуть на мир и изменить в нем все, что вам покажется достойным изменения. Выньте сучок из своего глаза. Не сделав это, вы теряете право что-либо или кого-либо менять. Не осознав себя, вы не имеете права вмешиваться ни в какие процессы, происходящие в этом мире. Если вы не осознанны, то опасность попыток изменить что-либо в других людях или процессах, заключается в том, что вы можете начать менять их для собственного удобства, во имя своей гордыни, догматов, убеждений, верований либо просто в попытке избавиться от неприятных эмоций. «Я испытываю негативные эмоции – будьте добры измениться так, чтобы мне стало приятно». Нет уж, разберитесь, пожалуйста, со своим негативом. И тогда, начав действовать, чтобы менять окружающий мир, вы будете действовать не с позиций ненависти или других отрицательных чувств, но с позиций любви. Может показаться странным, как люди порой ведут себя очень жестко по отношению к окружающим, будучи при этом преисполнены любви к ним. Хирург может причинить пациенту боль, но делает он это из любви. Да, любовь может быть жесткой и причинять боль.
❦
Озарение и понимание
Но что подразумевает изменение себя? Я уже много объяснял и так, и эдак. Сейчас попробую объяснить еще раз, теперь разбив процесс на этапы. Сначала озарение. Не усилие, не прививание себе новых привычек, не идеалы. Идеалы, кстати, зачастую приносят только вред. Следуя идеалам, вы все время сосредоточены на том, как должно быть, вместо того чтобы быть сосредоточенным на том, как оно есть на самом деле. И вы навязываете реальности свои представления о том, как должно быть, так и не поняв, какая она, реальность. Позвольте привести вам примеры озарений из моей психотерапевтической практики. Приходит ко мне священник и говорит, что он ленив. Он хочет быть прилежнее, активнее, но он… просто ленив. Я спросил у него, что значит «ленив». Раньше я бы посоветовал ему: «Давайте-ка сделаем вот как: вы составите список дел, которые хотели бы делать ежедневно, и по вечерам будете вычеркивать сделанные дела; вам будет приятно, а со временем разовьется полезная привычка». Или еще я мог спросить у него: «А кем вы восхищаетесь? Кто ваш любимый святой?» И если бы он назвал, например, Франциска Ксаверия, я бы сказал: «Вспомните, как много и самоотверженно трудился Франциск Ксаверий. Вам нужно каждый день медитировать на него, и у вас появится энергия». Да, так тоже можно справиться с проблемой, но, увы, должен признать, что это поверхностный метод. Сила воли, любое приложение усилий работает какое-то время, но недолго. Возможно, поведение человека изменится, но не сам человек. Поэтому теперь я двигаюсь в другом направлении. Я спросил его:
– Ленив в каком смысле? Ведь лень может быть очень разной. Давайте разберемся, какую лень имеете в виду вы. Что вы называете ленью?
– Ну, я вечно не могу заставить себя что-то сделать. Мне просто не хочется.
– Прямо с самого утра? – уточнил я.
– Да. Я просыпаюсь по утрам и понимаю, что у меня нет ничего, ради чего стоило бы вставать с постели.
– То есть у вас депрессия? – предположил я.
– Можно сказать и так, – согласился священник. – Я словно полностью погрузился в себя.
– А вы всегда таким были? – спросил я.
– Да нет, не всегда. Когда я был моложе, я точно был поактивнее. Например, в семинарии я был полон жизни.
– И когда же начались эти приступы лени?
– Года три-четыре назад.
Я спросил, что случилось три-четыре года назад. Он задумался. Я прервал его размышления:
– Если приходится так долго думать, значит, три-четыре года назад точно ничего не произошло. Как насчет года назад?
– Год назад меня как раз посвятили в сан.
– Что-нибудь произошло в тот год?
– Ну, была одна мелочь. Я провалил выпускной экзамен по теологии. На самом деле я сильно разочаровался тогда, но вроде бы с этим справился. Епископ планировал послать меня в Рим, чтобы я там преподавал в семинарии. Я тогда очень воодушевился, но после того, как я провалил экзамен, он передумал и послал меня в этот приход. Несправедливо получилось на самом деле…
Тут он возбудился, и стало совершенно ясно, что ни с чем он не справился и в душе его до сих пор живет гнев. Именно это разочарование надо было проработать. Тут не помогли бы длинные проповеди. Не помогли бы свежие идеи и новый подход к проблеме. Тут нужно было озарение. Ему нужно было лицом к лицу столкнуться со своим гневом и разочарованием – и озарить все это светом осознанности. Получить инсайт. Лишь проработав все это, он смог бы вернуть себе прежнюю активную жизнь. Если бы я принялся увещевать его, если бы рассказал, к примеру, как много и тяжело трудятся его братья и сестры во Христе, он лишь почувствовал бы вину. Это никак не помогло бы ему достичь озарения, которое исцелило бы его. Итак, это первое.
Есть еще одна важная задача – понимание. Я поинтересовался у моего клиента, действительно ли он думал, что преподавание в семинарии в Риме сделает его счастливым? Ведь он просто почему-то пришел к выводу, что поездка в Рим – это счастье. Зачем он хотел преподавать в семинарии? Потому что хотел быть счастливым. Он думал, что статус профессора семинарии и соответствующий престиж сделают его счастливым. А так ли это? Тут не помешает понимание.
Когда мы отделяем эго от истинного «Я», это очень помогает отстраниться от ситуации.
Позвольте привести еще один пример. Как-то ко мне на консультацию приехал молодой иезуит. Это был очень приятный, необыкновенно талантливый, одаренный, обаятельный и во многих отношениях просто выдающийся молодой человек. Замечательный. Но был у него один странный недостаток. Когда он общался с подчиненными или с обслуживающим персоналом, он превращался в чудовище. Его агрессивность по отношению к ним доходила до физических нападок. Один раз уже хотели вызывать полицию. И едва его назначали ответственным за какой-то участок или школу, за что угодно, это становилось настоящей проблемой. Молодой человек отправился в тридцатидневное затворничество, которое мы, иезуиты, называем «терцианством», и каждый день медитировал на терпение и любовь Иисуса к неимущим и т. д. Но я знал, что это вряд ли поможет. После затворничества ситуация на три-четыре месяца относительно нормализовалась. (Кто-то сказал о затворничестве, что мы почти всегда начинаем его во имя Отца, Сына и Святого Духа, а заканчиваем так, как было в начале, есть теперь и будет всегда, во веки веков. Аминь). Но потом все вернулось на круги своя. И вот молодой человек приехал со мной повидаться. А я как раз тогда был очень занят. И хотя он приехал чуть ли не с другого конца Индии, у меня никак не получалось выделить время, чтобы с ним поговорить. Наконец я сказал ему:
– Знаешь, сегодня вечером я иду на прогулку. Хочешь пообщаться – пошли вместе, другого времени у меня не будет.
И вот мы идем, разговариваем и у меня возникает странное чувство. Я уже был знаком с этим юношей раньше и теперь не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. А когда у меня возникает такое ощущение, я всегда переадресовываю его тому, к кому оно относится. Поэтому я спросил в лоб:
– Слушай, у меня странное ощущение, что ты чего-то не договариваешь, что-то скрываешь от меня. Это так?
