— всюду.
И вотъ въ такой то обстановкѣ на группу съ деньгами налетаютъ трое экспропріаторовъ, крикомъ: «ни съ мѣста! Ни одного движенія!» — гипнотизируютъ и стражу и чиновниковъ, отбираютъ мѣшки, кладутъ на извозчика и уѣзжаютъ.
И никакихъ слѣдовъ.
Городъ, очень и очень привыкшій къ безумно-смѣлымъ подвигамъ экспропріаторовъ и террористовъ, тутъ, однако, ахнулъ отъ удивленія.
— Трое! У вооруженныхъ пятерыхъ! А рядомъ, въ десяти шагахъ таможенная контора съ десятками вооруженныхъ стражниковъ и солдатъ! Удивительно.
— И никакихъ слѣдовъ!
Не только полиція, но и партіи не могли отыскать этихъ слѣдовъ, хотя искали.
Дѣло въ томъ, что группа, экспропріирующая крупную сумму, обычно, дѣлится съ другими группами, такъ какъ послѣ каждой экспропріаціи возможны репрессіи, которыя и падаютъ на всѣ группы и партіи, допускающія экспропріаціи.
Дѣлежка, такимъ образомъ, до извѣстной степени обязательна, какъ особый видъ взаимнаго страхованія.
Но на этотъ разъ экспропріаторы ускользнули ото всѣхъ и ни съ кѣмъ не подѣлились.
Объясняется это тѣмъ, что экспропріаторы гастролируютъ по всѣмъ городамъ Закавказья и считаютъ, поэтому, для себя не обязательной подобную дѣлежку. Не имѣя постояннаго мѣста жительства, они сами не могли бы пользоваться выгодами этого взаимнаго страхованія, т. е. съ нихъ бы получали свою долю всѣ террористы и экспропріаторы всѣхъ городовъ, а они ни съ кого.
— Тѣмъ не менѣе, иногда они помогаютъ, — какъ мнѣ говорили.
Но не эта случайная помощь создаетъ ихъ близость къ анархистамъ. Приближаетъ ихъ къ идейнымъ анархистамъ тотъ отпечатокъ героизма, который сопутствуетъ имъ въ ихъ, въ сущности, профессіональномъ грабительствѣ. Это грабители-художники, а не ремесленники, каковыми являются прозелиты ученія Андрея Ивановича.
Этотъ то художественный отпечатокъ и скрадываетъ въ глазахъ обывательскихъ массъ некрасивую сторону ихъ профессіи. За героизмомъ и безумной смѣлостью обыватель не видитъ ихъ паразитизма, ихъ стремленія роскошно жить за счетъ экспропріированныхъ богатствъ.
На томъ вечерѣ, о которомъ я говорилъ, публика наблюдала такую сцену.
Приблизительно уже въ концѣ вечера мой новый знакомый подошелъ къ кіоску, у котораго сидѣла губернаторша, выпилъ бокалъ шампанскаго и, бросивъ на подносъ сторублевку, громко, на весь залъ, проговорилъ:
— На святомъ дѣлѣ (на экспропріаціи) я добылъ эти деньги и на доброе дѣло (на школу) даю ихъ!
Публика апплодируетъ. Всѣ знаютъ на какомъ святомъ дѣлѣ добыты деньги.
Губернаторша сердечно жметъ руку жертвователю, ничего не подозрѣвая.
Красиво! Всѣ въ восхищеніи.
Но и только, повторяемъ.
Разсчетъ вожака на то, что героизмъ привлечетъ массы до сихъ поръ не оправдывается. Безумная смѣлость привлекаетъ только безумно смѣлыхъ. А такихъ немного, даже и на Кавказѣ.
Таковъ активъ Закавказскихъ экспропріаторовъ.
И нужно сказать, что этотъ активъ профессіональныхъ экспропріаторовъ на анархизмѣ и анархистахъ отражается прямымъ пассивомъ. Окрашенныя героизмомъ экспропріаціи «для кутежей» соблазнительно дѣйствуютъ на массу, въ особенности мало сознательныхъ анархистовъ; они уже считаютъ допустимымъ такое употребленіе экспропріированныхъ денегъ.
Словомъ, блестящая оболочка скрываетъ отъ неопытныхъ глазъ скверное содержимое, и въ результатѣ получается деморализація массъ, ихъ тяготѣніе въ сторону безпечальнаго житія съ помощью экспропріацій.
Такъ, еще до моего пріѣзда на Кавказъ, въ городъ, о которомъ я здѣсь говорю, по приглашенію мѣстной группы анархистовъ пріѣхалъ интеллигентъ, грузинъ, въ качествѣ теоретика и руководителя.
По отзыву самихъ представителей группы онъ работалъ съ большимъ успѣхомъ, но чрезъ три недѣли уѣхалъ, такъ какъ не могъ примириться съ широкимъ расходованіемъ находящихся въ распоряженіи группы суммъ.
Онъ, конечно, протестовалъ и, что называется, громилъ распорядителей, ни ничто не помогало. И только его отъѣздъ подѣйствовалъ на группу отрезвляющимъ образомъ. Она, что называется, оглянулась сама на себя.
Можетъ быть, въ зависимости отъ этого прямого увлеченія экспропріаціями и терроромъ, какъ таковыми, находится и то, что на Кавказѣ царятъ исключительно анархисты — коммунисты, а анархистовъ-индивидуалистовъ почти нѣтъ, если не считать старыхъ, до революціонныхъ, послѣдователей Л. Н. Толстого.
Какъ далеко можетъ зайти это увлеченіе? И какъ оно отразится на самомъ движеніи въ сторону анархизма?
На эти вопросы я не рѣшаюсь дать точныхъ отвѣтовъ. Мнѣ пришлось выѣхать съ Кавказа въ февралѣ настоящаго года, когда анархистскія группы были еще въ періодѣ формированія.
Могу только сказать одно. Кавказъ имѣетъ испытанныхъ и твердыхъ руководителей и охранителей чистоты ученія анархизма, весьма авторитетныхъ и опытныхъ, прошедшихъ какъ теоретическую, такъ и практическую школу анархизма.
И если имъ удастся остаться на своемъ посту, то можно надѣяться, что анархизмъ тамъ не пойдетъ въ сторону профессіональнаго экспропріированія такъ далеко, какъ этого хотѣлъ мой собесѣдникъ на вечерѣ губернаторши.
Но удастся ли имъ удержаться? Времена такъ ненадежны, такъ опасны!.. Другимъ сдерживающимъ началомъ можетъ тутъ послужить еще борьба съ дашнакъ-цаканами и соціалъ-демократами.
Первые, какъ партія національно-буржуазная, ставятъ прямыя и непосредственныя препятствія на пути къ экспропріаціямъ. Еще прошлой зимой въ Баку произошло нѣсколько столкновеній на этой почвѣ между анархистами и дашнакъ-цаканами. Насколько помнится, въ одномъ случаѣ былъ убитъ видный анархистъ, а въ другомъ дашнакъ цаканы напали на конспиративную квартиру анархистовъ, при чемъ произошла перестрѣлка, анархисты, подавленные численностью и интенсивнымъ огнемъ, принуждены были покинуть цитадель-квартиру и отступить, но во время отступленія почти всѣ были перебиты.
А въ самое послѣднее время газеты сообщаютъ, что тѣ же дашнакъ-цаканы выпустили прокламацію, въ которой требуютъ, чтобы анархисты прекратили экспропріаціи частныхъ капиталовъ, угрожая въ противномъ случаѣ расправой собственнымъ судомъ.
А партія дашнакъ-цаканъ шутить не любитъ. Послѣ такой угрозы анархистамъ ничего не остается, какъ или подсчитать свои силы и быть готовымъ къ бою, или же сейчасъ же и совершенно прекратить экспропріацію частныхъ капиталовъ.
Но первое едва ли возможно. Едва ли анархисты настолько усилились, чтобы могли рискнуть вступить въ открытую борьбу съ такой прекрасно вооруженной и великолѣпно дисциплинированной партіей, какъ дашнакъ-цаканы.
Остается второе покориться требованію и оставить частные капиталы въ покоѣ. А это само собой сузитъ поле дѣятельности экспропріаторовъ и освободитъ силы анархистовъ для борьбы на чисто теоритической почвѣ.
Съ другой стороны и соціалъ-демократы тоже въ значительной степени заставляютъ анархистовъ быть
осторожными. Чистота нравовъ и идеаловъ — первое орудіе въ борьбѣ партій и группъ. А соціалъ-демократы, конечно, не упускаютъ случая, чтобы указать на вольное обращеніе съ групповыми суммами, если такіе факты имѣются на лицо. Такія указанія дѣлаются въ интересахъ конкурренціи пропаганды. А конкуренція тутъ обостряется еще и тѣмъ, что соціалъ-демократы теряютъ своихъ членовъ въ пользу анархизма.
Такъ, по крайней мѣрѣ, было до конца февраля 1907 года. Въ городѣ, о которомъ я говорилъ выше, вся группа анархистовъ состояла изъ бывшихъ соціалъ-демократовъ, за исключеніемъ одного интеллигента, бывшаго народовольца, кажется.
Все это само собой въ значительной степени умѣряетъ вліяніе профессіональныхъ экспропріаторовъ и сдерживаетъ анархизмъ въ его идейномъ руслѣ, не пуская на поля чисто экспропріаторскаго
