Приспешников Калуна было больше — десять, а то и двенадцать голов, — но какая разница, если жар битвы, обагренный кровью врага, обострял все навыки до предела, а гвирты, вплавленные в листы брони, не позволяли обычному оружию даже коснуться заряженных лат, мечи же, топоры и загнутые лезвия кукри разили метко, пронзая все, что имело меньшее количество небесных камней.
Ри понял сразу: дух хеллизии светился лишь в глазах соратников Косаль Тага, потому что его отряд был снаряжен лучше.
Зря поверивший в свое преимущество Калун с двумя оставшимися воинами совсем скоро был прижат к высокому колючему кустарнику. Он еле держался на ногах. Оружие выпало из ослабевших рук. Шрам на лице наполнился липкой, застывшей кровью.
Один из его бойцов, сидя на земле, стягивал ремнем обрубок ноги. Второй привалился к кусту. Голова его часто дергалось, глаз был выбит, изо рта текла бурая с ошметками плоти жижа. Многочисленные ссадины испещряли кожу, превратив лицо в жуткую гримасу предсмертной агонии.
Кос с Инзимой и Матаарой стояли плечом к плечу. Они тяжело дышали, но были переполнены светлым, победоносным удовлетворением. Кровоподтеки, раны их сейчас не беспокоили.
Ло и Рийя подошли вместе, поддерживая друг друга.
— Ты убил мою Ви, — жалобно простонал Калун, опустив голову.
— Она мешалась под ногами, — ответил Кос без капли сочувствия.
— Ты всегда будешь ниже меня ростом… — скривившись от желчи ненависти, процедил Калун.
— Тихо! — резко оборвал Мат и опустился на одно колено, вслушиваясь в лесные звуки.
Но не только он — все заметили, что голоса Гиз-Годолла затихали, словно кто-то по одному гасил их, накрывая беззвучным колпаком. И чем тише становилось, тем плотнее сгущалось давление неведомого внимания, обращенного на оставшихся в живых. Нечто, налитое древней силой, окружило охотников. И наконец стало совсем тихо.
— Что, — медленно выговорил Кос, — происходит?
Вдруг воин, что страдал в конвульсиях, замер и начал стремительно гнить: кожа на лице и руках потемнела, приобретая коричневый оттенок, отшелушивалась и спадала серыми струпьями. Язвы расширялись, выпуская белесый гной. Обнажались кости. И через несколько мгновений на землю в истлевшей одежде спустился сгнивший труп.
За кустом раздалось глубокое урчание, разлившееся по листьям и травам трепетанием росы, разбудившее первородный страх в человеческих душах.
Мат поднялся. Охотники отступили на шаг. Каждый потянулся к оружию.
Калун был ближе всех к зарослям, он стал растерянно оборачиваться. Воин же, перетягивающий отрубленную ногу, застыл, боясь даже пошевелиться.
Сверху над кустом показалась лохматая волчья голова. Одно ухо прижато, а второе торчало, слепленное из тускло поблескивающих пластин металла. Зверь оскалился, обнажив розовые с бурыми пятнами десна. Стекая по клыкам, слюна капала на шероховатые шипы кустарника. Волк моргнул, рассматривая застывших в страхе людей и резко, прямо через колючие заросли, подался вперед, клацнул зубами и отхватил Калуну голову. Сомкнув челюсти, он хрустнул черепушкой и сгинул так же внезапно, как и появился.
Обезглавленное тело охотника повалилось в траву.
* * *
Преследование обернулось травлей.
Косаль Таг гнался в замешательстве, высасывающем все до последней капли разума. Лицо Матаары исказил провидческий испуг, будто нюхач всегда знал, но до последнего не верил в возможность происходящего. Лодисс лихорадочно соображала: тысячи ошпаренных мыслей и тревог мельтешили, наталкиваясь друг на друга, но ни одна не овладевала умом. И только у Инзимы в глазах горел неподдельный азарт — отчего так, пожалуй, он и сам бы не объяснил, но именно восторг и предвкушение смертельной опасности будоражило все его естество.
Рийя Нон был спокоен. И сосредоточен. Именно сейчас он хотел жить больше, чем когда-либо. Гиз-Годолл накачал его той решимостью, с которой охотники добивались своих целей, тем остервенелым упрямством, коим смотрели они в глаза смерти. Он заразился хеллизией, а из почвы, взращенной этой болезнью, появился росток жажды мести Когану. Да, именно теперь, когда смертоносное животное дышало в спину, Ри обрел ясную цель и уверенность в своих силах. Почему именно близость опасности раскрыла забитые поры воли и почему именно сейчас? — думать не хотелось, но Ри страдал и ликовал одновременно.
Поэтому он без тени страха бежал с товарищами и следил за приближающимся черным зверем, вымахавшим в холке выше пояса Ри. Волк несся параллельно беглецам, но постепенно сокращал дистанцию, с грациозной легкостью перемахивая через валежники и ложбины.
Ри нащупал во внутреннем кармане мешочек с камнем и узелками отца, когда начал задыхаться. Он бежал, и все больше убеждался, что получил более значимую, чем учеба у эклиотиков и поиски родственников матери, цель в жизни: найти и раскромсать на части Когана Халлу. Что для этого нужно — об этом он подумает потом, а сейчас — сейчас самое главное не погибнуть.
Враг принял явственный облик с мелкими, нервно закатывающимися глазками, металлическим шаром вместо конечности и могущественной вальзивой, заключенной в поющем клинке. Возможно ли победить такого противника? Кос был уверен, что да, нужно лишь опередить. Враг обзавелся плотью и кровью. И это не преследующий их хищник.
Между тем волк быстро настиг жертву, наклонил голову, ощерился и схватил Инзиму за бочину. Тот вскрикнул.
Охотники прекратили бег. Зверь остановился у мощного, многолетнего дуба, он держал человека в пасти, перехватив за пояс, сомкнул челюсти, но не до конца. Инзима был еще жив и трепыхался, вопил и пытался вырваться. Но тщетно.
Кос на полусогнутых ногах, с мечом наготове, приближался к волку — руки раскинуты в стороны, будто он хотел охватить как можно больше пространства вокруг себя. Матаара и Лодисс крались рядом. Ри бежал чуть в стороне, поэтому оказался поодаль от них. Он опустился на колени, тяжело дышал и сплевывал горькую тошнотворную жижу, облокотившись о лежащее сухое дерево.
Охотники остановились, когда увидели, что к черному демону подошли еще три волка, чуть поменьше: один, с рыжеватой всклокоченной шерстью, прихрамывал, а два других, серых, время от времени фыркали и дергали мордами. Звери рычали, в глазах кипела лютая ненависть и желание напасть и растерзать. Но животные не спешили.
Отдышавшись и приблизившись на несколько шагов, Ри разглядел металлическую вставку в передней ноге рыжего: пружина и крепления, врезанные в плоть, пришитые через отверстия в кольцах вверху и внизу грубыми стежками прямо к шкуре. У серых из спины, от загривка до хвоста, торчали зазубренные серебристые шипы. Причем у одного из этой безумной пары вместо хвоста мотался изгрызанный металлический прут.
— Тише, — пытаясь успокоить всех, в том числе и себя, произнес Кос. — Инзи, ты там живой?
Инзима шевельнул рукой и прокряхтел что-то непонятное.
Подошел еще один волк, тоже черный, но его шерсть была с сизым отливом, потому казалась еще чернее. Вокруг левой глазницы поблескивал ободок с треугольными короткими лучиками, а внутри темной дыры на месте глаза — голубой осколок. Остальные приветственно рыкнули.
