О, ты уже проснулась, Сарита? — приветствовала ее Кадига, поднимаясь по лестнице, — хочешь прогуляемся? Мы могли бы пойти по тропинке, ведущей в Дженералайф. — Сарита вспомнила, что вчера девушки отнеслись к ее желанию погулять довольно‑таки странно. Очевидно, сегодня что‑то изменилось.
— Конечно, это было бы чудесно, — сказала она, — я уже позавтракала. Но вам нет никакой необходимости сопровождать меня, — в том, как она это сказала, был вызов.
— Ну ты ведь вряд ли хочешь гулять в одиночестве, — заявила Кадига. Голос ее прозвучал совершенно естественно.
— Ты можешь перепутать тропинки, — вмешалась Зулема.
— Если вы хотите пойти со мной, я буду очень этому рада, — на самом деле Сарита вовсе не возражала против их общества. Жизнь в племени не способствовала одиночеству и она привыкла находиться в гуще соплеменниц.
Женщины обменялись взглядами, в которых сквозило облегчение, взглядами, которых Сарита не заметила, поскольку в это время расчесывалась перед зеркалом. Она не знала, да и не могла знать, что служанки ее были соответствующим образом проинструктированы султаншей, и инструкции эти требовали присутствия Сариты на определенной тропинке в определенное время. Женщины вышли в прохладное и чистое утро. В это время дня солнце только слегка пригревало, приберегая жару для более позднего часа.
Сарита быстро шагала и ее закутанные компаньонки едва за ней поспевали.
— Ну почему мы должны бежать? Если бы мы были одеты так же нескромно, как и ты, то нам бы ничего не стоило поддерживать тот же темп, — заявила Кадига. Она остановилась и вытерла лоб платком.
Сарита повернулась, чтобы посмотреть на них.
Вид у них был действительно жалкий. Их платья прилипали к ногам, а туфли с острыми носами застревали в пыли. Она непроизвольно провела рукой по своим разлетающимся волосам, прохладный ветерок шевелил ее кудри и охлаждал кожу.
— Не ходите, если не хотите, — сказала она, — вы правы, ваша одежда не подходит для прогулок такого рода, хотя, — она усмехнулась, — я не принимаю вашего замечания в нескромности моей одежды.
— Ничего, мы будем поспевать за тобой, — уверила ее Кадига, вспомнив об ожидавшей их султанше. Ведь если Сарита пошла бы одна, нельзя было быть уверенной в том, что она выберет верное направление и выйдет на ту тропинку, где ее ждала султанша. Кадига взяла Сариту за руку:
— Пойдем налево, тогда мы сможем попасть к воротам Дженералайфа. Сарита замедлила шаг.
Ладно, она пойдет навстречу этим девушкам, и начала расспрашивать их о здешней жизни. Компаньонки были не очень многословны, поскольку не знали, какие именно аспекты здешней жизни интересуют Сариту больше. Внезапно до них донеслись голоса. Один из них явно принадлежал ребенку, другой — женщине, а именно, госпоже Айке. Они повернули за угол и увидели Айку, мальчика и бородатого джентльмена в чалме и темной одежде.
— Какое счастливое совпадение, — воскликнула султанша, увидев их, — причем второе по счету!
— Она взяла ребенка за руку и притянула к себе.
— Я встретила своего сына с репетитором.
Приветствуй же госпожу Сариту, Бобдил!
Ребенок уставился на нее темными глазами, в которых, к своему удивлению, Сарита увидела враждебность. Однако он наклонил голову и что‑то пробормотал по‑арабски.
— Госпожа Сарита говорит только по‑испански, — сказал Айка — Ведь ты можешь поздороваться с ней по‑испански, не так ли? Мальчик покачал головой и повернулся спиной к Сарите.
— Ты не должен быть таким невежливым, — сказал Ахмед Эбен. Мальчик прижался к матери.
— Не ругайте его, Ахмед Эбен, — Айка потрепала ребенка по щеке. — Он еще так мал.
— Извините, госпожа, он не так уж мал, чтобы не знать, как себя следует вести. И, кроме того, мы должны продолжить свой путь, — учитель вслух не сказал, что встреча эта, хоть и случайная, не должна затягиваться, поскольку противоречила воде господина Абула.
Не зная арабского языка, Сарита все же сумела понять по их виду, о чем они говорили.
Грубый ребенок, льнущий к матери, рассерженный репетитор — все это было более чем очевидно.
Кто она? — внезапно спросил Бобдил на прекрасном испанском, смерив Сариту еще одним неодобрительным взглядом. — Одна из жен моего отца?
— Не совсем так, милый, — проворковала Айка, — она новенькая в Альгамбре.
— Когда я буду калифом, — заявил Бобдил, — я отошлю отсюда всех отцовских жен, и тогда мы будем здесь совсем одни, правда, мама?
— Ты не должен говорить так, мальчик мой, — сказала Айка, но Сарита, однако, не услышала в ее голосе убежденности. Для нее было совершенно очевидным то, что сын Абула был невоспитанным и избалованным мальчишкой.
«Как удивительно, — подумала она, — что султанша не замечает этого!» С другой стороны, любящие матери часто склонны не замечать недостатков своих отпрысков, в особенности, если могут проводить с ними немного времени.
Решив продолжить прогулку, Сарита оглянулась в поисках Кадиги и Зулемы. Их нигде не было видно.
— Твои служанки вернулись в башню, — сказала Айка. Увидев, что Сарита очень удивлена этим обстоятельством, она сочла нужным объяснить. — Они решили, что раз ты находишься со мной, то их присутствие больше не требуется.
— Госпожа, — решительно промолвил Ахмед Эбен, — мы должны продолжить свой путь. Через час Бобдил должен быть на конюшне на уроке верховой езды.
— Я не хочу на урок верховой езды, — воскликнул Бобдил. — Это ужасная лошадь, мама, слишком большая и она кусается!
— Глупости, — голос Мули Абул Хассана возвестил о его прибытии. — Султан кроткий как ягненок. Он просто больше, чем твой пони — это да, но тебе пора уже научиться ездить на настоящей лошади. Как странно, что мы, при наличии таких обширных угодий, ухитрились встретиться здесь все, — голос его был холодным и злым, и Сарита тут же почувствовала свою вину, хотя и не поняв почему.
— Доброе утро, мой господин калиф, — сказала она. Он без улыбки ответил на ее приветствие и повернулся к жене:
— Я и не знал, что ты так любишь утренние прогулки, Айка.
Она мягко улыбнулась, как будто услышала в его голосе один только мед.
— Сегодня утром, проснувшись, я была просто переполнена радостью и оттого не могла оставаться в четырех стенах, — голос ее чувственно звенел.
— Мы встретились здесь с госпожой Айкой, когда предпринимали нашу обычную прогулку, изучая дикорастущие травы, — вмешался заметно нервничающий репетитор.
— Все это вполне объяснимо, — тон Абула был все так же холоден. — Предлагаю вам продолжать путь, Ахмед.
— А почему мама не может пойти с нами? — заскулил Бобдил. — Я хочу гулять с моей мамой.
Это несправедливо, что я не могу… — он почти пищал. «Склонность к нытью, это, вероятно, наименее привлекательная черта характера ребенка» — бесстрастно подумала Сарита. В их племени нытики всегда получали тумаки и от старших, и от сверстников. Впрочем, не ее дело думать о том, как родители управляются со своим ребенком. Судя по его поведению, они не очень хорошо это делали.
