— Наверняка причина не в этом. Уж конечно, ты смог бы описать все под другим углом, найти новый подход. Разве не так работает писатель?
— Именно так. — Он улыбнулся. — А ты не такая простушка, какой кажешься на первый взгляд.
— У тебя чудовищный способ говорить комплименты.
— Знаю. Я испорченный и желчный. Ну, что там с личными местоимениями?
Селина снова заглянула в книгу.
— Usted. Вы. El. Он. Ella…
— После двойного «л» нужно произносить «я». Элья.
— Элья, — сказала Селина и опять посмотрела на него. — Ты когда-нибудь был женат?
Он ответил не сразу, но лицо у него напряглось, словно она включила лампу и направила свет ему в глаза. Затем Джордж ответил вполне спокойно:
— Женат я не был. Но однажды был помолвлен.
Селина подождала, и он, видимо ободренный ее молчанием, продолжил.
— Это случилось, когда я жил в Брэддерфорде. Ее родители были местные: очень богатая семья, добрые, сами выбились в люди. Настоящая соль земли. Отец ездил на «бентли», мать на «ягуаре», а у Дженни был охотничий гунтер десяти футов в холке и специальный фургон для перевозки лошадей. Они ездили в Сент-Мориц кататься на лыжах и в Форментор на летние каникулы, а еще на музыкальный фестиваль в Лидс, потому что так было принято в их кругу.
— Не пойму, жесток ты или добр.
— Я и сам не пойму.
— Почему же она порвала с тобой?
— Не она. Я порвал с ней. За две недели до самой роскошной свадьбы, когда-либо случавшейся в Брэддерфорде. Несколько месяцев я не мог пробиться к Дженни: вокруг всегда были подружки невесты, поставщики, повара, фотографы, прибывали свадебные подарки… Бог мой, сколько было подарков! И я вдруг почувствовал, что нас как будто разделяет стена и мне до нее не достучаться. А потом понял, что ей не мешает эта стена, что она ее даже не замечает… и пускай я не страдаю избытком самоуважения, мне не хотелось растерять то, что от него осталось.
— Ты сказал ей, что свадьба отменяется?
— Да. Я пришел к ней домой. Все сказал Дженни и ее родителям. Разговор происходил в комнате, полной подарков, среди ящиков и коробок, оберточной бумаги, серебряных подсвечников, салатниц, чайных сервизов и сотен подставок для тостов. Это было мерзко. Непростительно. — Джордж передернул плечами. — Я чувствовал себя убийцей.
Селина подумала о новой квартире, коврах и ситцах, белом платье и церковной церемонии, и мистере Артурстоуне в роли посаженного отца. Паника, которую она ощутила при этой мысли, была сродни ночному кошмару. Словно ты заблудился во сне и понимаешь, что тебе не выбраться. Знаешь, что где-то повернул не в ту сторону и впереди тебя ждет неминуемая катастрофа — крутые обрывы и другие бесчисленные безымянные страхи. Ей захотелось вскочить на ноги и бежать, спасаться от того, к чему она сама себя приговорила.
— Это тогда ты уехал из Брэддерфорда?
— Не смотри на меня так испуганно. Нет, не тогда. Мне пришлось остаться там еще на два года. Я стал персоной нон грата для всех мамаш с дочерьми на выданье, от меня отвернулись те, от кого я меньше всего ожидал. Кстати, это было довольно любопытно — понять, кто твои настоящие друзья… — Он сделал шаг вперед и оперся локтями о крышу каюты. — Однако мой рассказ вряд ли поможет улучшить твой безупречный кастильский испанский. Посмотрим, справишься ли ты со спряжением глагола Hablar. В настоящем времени.
Селина начала:
— Hablo. Я говорю. Usted habla. Вы говорите… Ты был влюблен в нее?
Джордж кинул на нее короткий взгляд, но в его темных глазах не было злости — одна только боль. Потом положил загорелую ладонь поверх открытой страницы учебника и мягко произнес:
— Не подглядывай. Обманывать нехорошо.
«Ситроен» появился в Кала-Фуэрте в самое жаркое время дня. Солнце полыхало в безоблачной небесной синеве, тени были черные, а дома и пыль — ослепительно белые. На улице не было ни души, все ставни захлопнуты, а когда Фрэнсис подъехала к отелю Кала-Фуэрте и заглушила мотор своего мощного автомобиля, вокруг воцарилась тишина, нарушаемая разве что шепотом сосен, ветви которых колыхал загадочный неощутимый бриз.
Она вылезла из машины, захлопнула дверцу, поднялась по ступеням и сквозь занавес из цепочек вошла к Рудольфо в бар. После яркого солнца ее глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к полумраку; Рудольфо был там — дремал в тростниковой качалке, и когда она вошла, вскочил на ноги, заспанный и удивленный.
Она сказала:
— Хэлло, амиго!
Он протер глаза.
— Франческа! Что ты тут делаешь?
— Прикатила из Сан-Антонио. Нальешь мне выпить?
Он прошел за барную стойку.
— Что тебе налить?
— Есть холодное пиво?
Она вскарабкалась на табурет, вытащила из пачки сигарету и прикурила от спички из коробка, который Рудольфо подтолкнул к ней по стойке. Он открыл пиво и аккуратно, почти без пены, налил его в стакан.
— Не лучшее время для путешествий в открытой машине, — заметил Рудольфо.
— Только не для меня.
— Для весны сейчас слишком жарко.
— Самый жаркий день на моей памяти. Сан-Антонио напоминает банку с сардинами; так здорово было вырваться на природу.
— Ты за этим приехала?
— Вообще-то нет. Я приехала повидать Джорджа.
Рудольфо ответил на это своим традиционным способом, то есть пожал плечами и наморщил лоб. Казалось, он намекает на некие сложности, и Фрэнсис сразу нахмурилась.
— Его нет в городе?
— Да нет, он здесь.
В глазах Рудольфо мелькнул хитрый огонек.
— Ты знаешь, что к нему приехала гостья? Живет в Каса Барко.
— Гостья?
— Его дочь.
— Дочь! — После секунды гробового молчания Фрэнсис разразилась хохотом. — Ты с ума сошел?
— Вовсе нет. Его дочь здесь.
— Но… Джордж ведь даже не был женат.
— Про это я ничего не знаю, — сказал Рудольфо.
— Ради всего святого, да сколько же ей лет?
Он снова пожал плечами.
— Наверное, семнадцать.
— Но это невозможно!
Рудольфо потихоньку начал закипать.
— Франческа, говорю тебе, она здесь.
— Я видела Джорджа в Сан-Антонио вчера. Почему он мне ничего не сказал?
— Даже не намекнул?
— Нет. Даже не намекнул.
Вообще-то, это было не совсем так: все его вчерашние действия были довольно необычными и поэтому с точки зрения Фрэнсис выглядели подозрительно. Внезапная необходимость срочно отправить телеграмму — это при том что он был в городе всего день назад, — поход в магазин к Терезе, торгующей исключительно женскими вещами, и, наконец, его последнее замечание о том, что у него есть много дел поважнее кошки, которые зовут его назад в Кала-Фуэрте. Весь вечер и последующую ночь Фрэнсис перебирала в уме эти три загадки, убежденная в том, что от нее ускользнуло нечто важное, так что утром, не в силах и дальше оставаться в неведении, она решила поехать в Кала-Фуэрте и выяснить, что все-таки происходит. Если окажется, что выяснять нечего, она просто повидается с Джорджем. Кроме того, переполненные людьми улицы Сан-Антонио действительно начали действовать ей на нервы — тем заманчивее на их фоне казался Кала-Фуэрте с безлюдной синей бухтой и свежим ароматом сосен.
