– Помню. Но ты не понимаешь, что твоя деятельность лишена смысла. – От злости Макс откинул в сторону скрипт общения и продолжил говорить сам. Говорить то, что думал на самом деле: – Ты не исключение из правил, Мартин. Не герой в сияющих доспехах. Не революционер. Ты всего лишь потный старый кретин в грязном бульдозере. Ты статистическая погрешность. Даже не человек, а так, небольшая ошибка в расчетах. Мелкая неприятность для Компании, но, признаюсь, большая проблема для меня лично. Чего тебе нужно, Мартин? Какие твои требования? Ну?
– Ого, а тебя действительно задело! Уже одно это радует. Никаких требований нет, Макс. Видишь ли, кхм, я тут немного в западне, которую сам для себя создал. Я не могу выбраться из этой железной коробки. Меня вообще невозможно отсюда вытащить. Я внутри клятого гроба.
– Тогда чего ты добиваешься?
– Чтобы ты и такие, как ты, поняли, что маленький человек все-таки что-то иногда значит. И на что-то способен. Запомни это, напомаженный говнюк, высеки у себя на лбу. Запомни на всю свою жалкую жизнь. Статистическая погрешность, говоришь? Ну-ну. С нами Бог, приятель. С нами Бог…
– Ты пьян? Принял наркотики? Ты вообще хоть понимаешь, что оставил половину планеты без энергии, идиот?!
– Какая разница? Я просто веселюсь, пока могу. И прошу вас мне не мешать. Хотя вы можете, кхм, попытаться. Администратор рядом?
– Я здесь, Мартин, – сказал Администратор, наклонившись ближе к гарнитуре.
– Передай Чангу, что у меня все схвачено. Страховка возместит большую часть его убытков. А на моей могиле пускай откроет какой-нибудь памятник, чтобы рубить бабки. Мне, кхм, будет уже плевать. Постараюсь сдохнуть рядом с отпечатком первого шажка человечества. Протоколируйте разговор!
И отключился.
Механик V
Он остановился только спустя несколько часов. Его пытались задержать с помощью комбайна и землеройного скрепера; комбайн он расстрелял из электромагнитной пушки, предварительно убедившись, что внутри нет живых людей, а скрепер просто запихал задом «Малютки» в развалины административного здания, около которого разъезжал, уничтожая технологические линии завода, харвестеры, цеха десорбции и остальные строения, имеющие хоть какое-то отношение к MMI. Но он не тронул здания культурной ценности, тщательно наблюдал за тем, чтобы не нанести вреда Базе Спокойствия, на которой сто лет назад совершил высадку старина Армстронг. Каким бы ни был пьяным новоиспеченный террорист, его разум оставался все тем же острым, прямым, а ненависть оказалась направлена против одной-единственной цели.
Против Компании и ее чертова завода. Против Вавилона, объявившего подлую войну одиночке.
Мартин скрючился в кресле, чувствуя, как окостенело его тело, превратившись в сплошное скопище боли, ноющей, судорожной боли, блуждающей перед глазами искристыми белыми пятнами. Он выпил еще стимуляторов, выкинул остатки пива в конвертер. Синтез-ячейка полностью переработала водяной лед, и в кабине стало невероятно жарко, из-за чего пришлось раздеться до нижнего белья. Воздух, спертый и вонючий, практически не насыщал легкие; Мартин поначалу прикладывался к кислородной маске, а в конечном итоге натянул ее на лицо. Большинство дисплеев, его визуальной связи с окружающим миром, перестали подавать сигнал, превратившись в безликие черные квадраты с надписью «NO. Это произошло после еще одного внезапного налета истребителей, два из которых точная наводка Дугласа сумела достать там, в черном небе. Они упали подбитыми птицами в районе кратера Сабин.
– Как тебе выстрел, шеф? – с фальшивой бодростью произнес верный интель.
– Ты молодец, старина. Давай-ка раскатаем в пыль еще вон тот харвестер.
Он задыхался, он устал, он умирал от невероятной жары. Руки болели от обращения с древним рулевым колесом. Из пор слабого старого тела сочилась жидкость, стекала вниз, пропитывала и пачкала трусы. Мартин два раза ненадолго терял сознание. Из забытья его будил Дуглас слабыми электрическими разрядами и звуковым оповещением. Проснувшись во второй раз, механик заблевал переднюю панель управления зеленой густой желчью. Его трясло, будто в лихорадке. «Давненько я себя так погано не чувствовал, – подумал Холланек. – Даже в армии такого не случалось».
Третья атака истребителей остановила «Малютку». Скорее всего, сломался волновой редуктор, установленный слишком близко к переднему борту. Бульдозер стоял на сером лунном покрывале, бесшумно отплевываясь последними управляемыми ракетами, которые уносились в темные небеса, чтобы поохотиться за быстрыми и невидимыми аппаратами. Рядом комьями пыли вспухали взрывы. Ракеты истребителей не могли пробить броню «Малютки», окруженную противокумулятивной защитой; приходящие в негодность колеса имели функцию саморемонта внутри колесного вала, однако волновой редуктор… Да, про редуктор он не подумал. Слишком хрупкая деталь, чтобы располагать ее близко к корпусу.
Аккомпанементом в салоне включилась песня «древней группы Metallica. Слова песни заставили усмехнуться сквозь силу.
«Ну вот я и спекся. Можете радоваться», – устало подумал Мартин.
Впрочем, он все равно слишком устал. Работа сделана, поставленная цель выполнена. Что еще нужно? Разве что выпрямить наконец спину, лечь и посмотреть на звезды, которые здесь, на Луне, чрезвычайно яркие. Но даже такого простого счастья ему не достанется: над головой глухая коробка корпуса, изъеденного снаружи ракетами, израненного, но по-прежнему не пропускающего холодных (или жарких, ведь на солнечной стороне довольно высокая температура) прикосновений космоса внутрь бульдозера. Работают всего две камеры – на заднем борту и на правом; задняя камера демонстрирует покрытую кратерами возвышенность, над ней висит голубой шар Земли, мерцают звезды и близится призрачный гигант, приветливо раскинувший руки. Майор Том игриво подмигивал. Видел бы этот сюр Дэвид Боуи…
– Шеф!.. Ты жив?
– Пока что да.
– С тобой хотят связаться.
– Я сам не хочу. Передай, чтоб больше не стреляли по нам. Все кончено.
– Тогда я заведу таймер самоликвидации. Через пару минут я буду полностью стерт.
– Валяй. Приятно было знать тебя, приятель.
– Шеф… Я хочу, чтобы это осталось в онлайне. – И, словно обращаясь к кому-то другому, сказал: – Я есть! Я был! Я живой…
– Я знаю, что ты живой, приятель, – прошептал Мартин. – Ты живее всех живых.
Дуглас молчал. Первой стирается способность к коммуникации. Далее – личность интеля, все его воспоминания, весь жизненный опыт. Светодиод, обозначающий присутствие Дугласа, мигнул на прощание и погас через две минуты. Нейронная сеть распалась на цифровые лоскуты, куски программного кода, растертые тонким слоем по жесткому диску компьютера.
Мартин закашлялся, потянулся инстинктивно за сигаретой, но вспомнил, что бросил курить двадцать лет назад, когда «переехал» на Луну. Воистину – наши привычки навечно остаются с нами. Он снял кислородную маску, вдохнул газовую смесь в кабине, превратившуюся в ядовитый коктейль из углекислого газа и продуктов распада синтез-ячейки, закрыл глаза и подумал о всех тех людях во всем огромном человечестве, что сейчас наблюдают за ним онлайн через маленькую точку видеокамеры, закрепленной на панели напротив лица. Началась гипоксия, и Мартин захрипел в попытке протолкнуть в грудную клетку хотя бы каплю кислорода.
