Есть еще один шаг. Если вы написали предложение «Я одинок/а», покрутите туда-сюда «ручку настройки», чтобы убедиться, что ключевая фраза звенит на самой высокой частоте.
Например, точно ли она звучит, как «Я одинок/а», или скорее это «Они бросят меня?». Это фраза «Они оставляют меня», или скорее «Они отвергают меня», или «Они бросают меня?»
Точно так же, как врач-окулист несколько раз проверяет зрение, прежде чем выписать рецепт на очки, и вы проверяете свои слова, чтобы убедиться, что они точно соотносятся с чувствами внутри. Продолжайте уточнять их. Ваша ключевая фраза «Они бросают меня» или «Я брошен/а»? Тело знает, какие слова наиболее точны, и даст это понять внутренней вибрацией. Когда найдены верные слова ключевой фразы, они рождают физическую реакцию – чаще всего чувство беспокойства или щемящей тоски.
Если вы пытались написать свою ключевую фразу, но на ум так ничего и не пришло, тогда задайте себе следующий вопрос: что самое плохое могло бы произойти с кем-то? Не с вами. С кем-то еще. Возможно, вы помните какой-то сюжет из новостей, где что-то ужасное произошло с незнакомым человеком. А может, со знакомым. Что с ними случилось? Запишите это. То, что вы запомнили, – важно. Оно может что-то рассказать о вас.
Если карта ключевого языка – это инструмент для нахождения зарытого сокровища, ключевая фраза – это бриллиант, который спрятан в нем.
Очень часто восприятие трагедии других отражает некую грань собственных самых страшных опасений. Из мириад болезненных образов вокруг, те, которые дергают за знакомую нам струну, а точнее – за знакомую семейную струну, – получают в нас резонанс. Можете назвать это дверью с черного хода. Из всех ужасных событий, происходящих с людьми, то, которое нас задевает, с наибольшей вероятностью будет связано с травматическим событием, произошедшим в нашей семейной системе. Когда трагедия другого человека резонирует с нами, обычно в ней есть нечто, что на определенном уровне принадлежит и нам.
Есть еще один способ добраться до ключевой фразы. Вспомните какую-нибудь сцену из книги, фильма или спектакля, которая произвела на вас глубокое впечатление. Какая ее часть трогает вас сильнее всего? Например, если в вас находит отклик история одиноких детей, растущих без матери, какая именно часть рождает в вас самые сильные эмоции? Тот факт, что мать бросила своих детей? Или что дети одиноки и некому позаботиться о них?
История может резонировать в нескольких людях, но в одном наибольший отклик найдет мысль о том, что мать бросила детей, а другой будет под впечатлением образа малышей, о которых некому позаботиться. Если посмотреть на семейную систему первого человека, возможно, обнаружится некий член семьи (мать или бабушка, а может, и он сам), который бросил ребенка или отдал его на усыновление. Неосознанная вина может звучать в семейной системе первого человека, в то время как глубокое горе брошенного ребенка может пронизывать семейную систему второго. Образы из книг, фильмов, спектаклей, несущие для нас эмоциональный заряд, могут послужить бурей, сотрясающей нежные плоды семейного дерева.
Когда история из новостей становится собственной семейной историей
Сколько себя помнила, Пэм всегда боялась того, что незнакомец ворвется в ее дом и совершит насилие. До недавнего времени этот страх просто присутствовал на задворках сознания, как гул машины где-то вдали. Затем она прочитала в газете историю об одном сомалийском юноше, который был до смерти забит какой-то бандой в ее городе. Страх, который еле звучал, теперь усилился до громких аккордов и порождал панический ужас в теле. Пэм казалось, что она просто расползается по швам. Она описала свое ощущение так, будто парит вне своего тела.
«Он же был еще совсем ребенок, – сказал она. – Он был ни в чем не виноват. Он просто оказался не в том месте не в то время. Они забрали его жизнь, его достоинство. Они заставили его страдать».
Пэм не знала, что этими словами она также говорит и о старшем брате своей матери, Уолтере, который умер, когда ей было одиннадцать. В детстве Пэм только раз слышала рассказ о нем. В семье практически никогда не говорили об этом. Близкие подозревали, что было совершено преднамеренное убийство, но полиция это не доказала. Соседские ребята, часто дразнившие Уолтера, выманили его из дома, а позже его нашли мертвым на дне заброшенной шахты. Он либо упал, либо его столкнули туда и оставили умирать. Его нашли лишь через несколько дней. Мальчишки, скорее всего, запаниковали и убежали. Уолтер оказался «не в том месте не в то время».
Ключевой язык, рожденный в войне
