– Машка, я думала ты боишься Алана, а сама командуешь им.
– Не то, чтобы командую, но иногда даю понять, что я тоже имею слово в этой так называемой семье.
Закрыв за собой двери, я одернула портьеры, впуская в комнату лучи солнца. Стало очень ярко, но по-своему хорошо, несмотря на то что мне не нравился здесь желтый цвет.
– Теперь понимаю, что ты подразумевала под «мягко говоря не очень». Я бы тоже ремонт сделала, – вынесла вердикт Катя, осмотрев комнату.
– Да уж, вроде ничего, но как-то совсем не уютно для спальни. Присаживайся, – показала на кресло и сама присела напротив, с другой стороны столика.
– Да, если ты сама все под себя сделаешь, здесь будет очень уютно. По-семейному.
– Ага, как раз про нас слово. Я буду стараться.
– Но вид из окна шикарный.
– Здесь очень хорошо, свежий воздух, тишина. Знаешь, я бы даже сказала, что счастлива, если бы не… если бы не ситуация с родителями.
– Так и не помирились?
– Не могу связаться с отцом, нет его номера, да и с мамой надо поговорить. Я по Степашке соскучилась ужасно.
– Да уж, кто бы мог подумать. Я вот вообще не понимаю, почему она вдруг так изменилась? Мы-то знаем совсем другую тетю Леру.
В ответ я пожала плечами и вздохнула. Если бы я знала ответ.
В дверь постучали, и через несколько секунд в комнату вошел Алан с подносом в руках.
– Ваши напитки, девочки.
– Ой, спасибо большое, Алан.
– Я правильно понял, ты хотела кофе? – обратился он к Кате.
– Д-да, – находясь в легко удивлении кивнула подруга и тут же посмотрела на меня ошарашенным взглядом.
– Тогда сок, и печенье еще.
– Спасибо, Алан, – кивнула, когда он поставил передо мной новую чашку ароматного чая.
– Ночью рассчитаешься, малышка, – он легонько коснулся моих губ в поцелуе и, улыбнувшись, оставил нас снова одних.
– Машка, а что это только что было?
– А это на господина Давыдова моя беременность так влияет.
– Ну, прикольно, чего уж там. К тому же расплата я так понимаю тоже, сладкая…
– Угу, – хихикнула я и, отпив чая, посмотрела на подругу уже без смеха: – Катюш, поделись со мной, о чем хотела сказать до прихода мужчин.
Подруга тут же перестала улыбаться, и в ее взгляде промелькнула неуверенность. Я понимала, что ее секрет очень важен для нее, и потому она так долго держала его в себе.
Наклонившись, в знак поддержки я положила ладонь на ее руку, и она тут же посмотрела мне в глаза.
– Ты можешь мне доверять. Ты же знаешь об этом, Катюш? Ты моя подруга, и я тебя всегда поддержу.
Как бы там ни случилось сейчас у меня в отношениях с моей мамой, она у меня всегда была. А Катя, она очень одинокая с самого детства, а уж тем более, когда умер ее отец…
Она неожиданно поднялась из кресла и едва ли не упала возле моих ног, схватившись за руку и лицом уткнувшись в мои колени.
– Ты не прогонишь меня за то, что я тебя обманывала все это время?
– Катюш, ты чего? Кать?
Я тут же подняла ее с пола и потянула на кровать. Присела рядом и обняла подругу, поглаживая ее по затылку.
– Крошка моя любимая. Ну, как ты можешь такое думать? Ты же знаешь, что я очень-очень тебя люблю.
– Я просто не хотела тебя с ним знакомить тогда, потому что боялась.
– Чего ты боялась? Катюш, прошу тебя, не плачь, – я вытерла с ее лица слезы, но те снова катились по щекам.
– Я тогда совершенно не знала его и боялась, что он может втянуть тебя в какую-нибудь плохую ситуацию. Я сама не знала, что со мной будет, когда я вырасту. Я боялась его.
– Кого? – я не понимала, о ком она говорит. Неужели ее опекун – зверь?
– Эльмира, я боялась Эльмира, – всхлип и тяжелый вздох, – он мой опекун.
– Ты серьезно? – ошарашенно переспросила я, не веря в то, что это правда.
– Да, именно Эльмир меня забрал к себе тогда, в пятнадцать лет.
– Подожди-подожди, – я слегка отпрянула от нее и посмотрела в заплаканные глаза. – Это Бекетов тогда спас тебя от хулиганов?
– Да, – кивнула она, и ее захватила новая волна слез.
– Ты глупенькая, почему мне не рассказывала?
– Я боялась, Маш, я очень боялась. Я же его совершенно не знала. Мне все время казалось, что что-то должно произойти. Откуда мне знать, зачем незнакомый мужчина берет меня к себе, обеспечивает и ни в чем не отказывает. Я искренне боялась, что наступит тот день, когда он потребует что-то взамен. И самый большой страх был, что он попросит тебя.
– Боже, Катюш, ну почему ты мне ничего не говорила о своих страхах? Я же твоя подружка, я бы помогла тебе.
– Я не имела право тебя подставлять.
– А теперь? Теперь же ты веришь Эльмиру?
– Как человеку – да, как мужчине – нет, – она резко покачала головой и руками прикрыла лицо.
Внутри меня все сжалось в тугой узел. Мне было больно за нее. Я все это время не знала, что Катя иногда боялась Эльмира. Даже не так его, как страх неизвестности атаковал маленькую девочку.
– Если ты сейчас веришь ему как человеку, то почему не веришь как мужчине. Я ведь знаю, что он на тебя дышать боится, так сильно любит.
– Я видела его с другими женщинами. Понимаешь? Тогда, на свое восемнадцатилетие, я зашла в его кабинет, а он там драл какую-то «кошку». Явно шлюхастой породы.
– Господи… милая, он же взрослый мужчина, а ты была совсем юной.
– Да, только я тогда совсем ничего не знала о сексе, всегда старалась избегать таких тем, если одногруппники начинали разговор. И Эльмир, он же был моим, понимаешь? Как брат. Он все свободное время уделял мне, и я даже понятия не имела, что у него может быть девушка. Ты понимаешь, какая я наивная дура была? Даже не могла сопоставить все факты. Он взрослый красивый мужик, и я думала, что он должен быть только со мной рядом! Идиотка.
– Катя, прекрати! Зачем ты так говоришь? У нас воспитание другое было, понимаешь? И то, что ты не думала о том, что у Эльмира может быть секс с кем-то, это лишь говорит о твоей разумности.
– Мне так больно, Машунь, от того, что я врала тебе. Мне это ужасно не нравилось. Прости меня.
Я сгребла ее в объятия, в надежде таким образом хотя бы немного утешить. Трудно было представить, что она сейчас ощущает, ведь мало того, что Катя переживала за меня, так еще и за то, что я могла ее не понять.
– Какая же ты у меня глупышка, девочка, – я поглаживала ее по голове и шептала, что совсем не обижаюсь. Ведь это действительно правда.
Катя не со зла меня обманывала, не пыталась навредить, а, наоборот, хотела защитить, сама не зная от чего.
