Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Если честно, я с трудом представляла, как можно сочетать образ жизни светского льва и членство в экстремистской группировке.
Свои фотографии Филипп в Интернет, как я уже знала, выкладывать не любил. Но высказываться на своих страничках и форумах не стеснялся. Однако тщетно я пыталась найти в его комментах и постах хотя бы намек на евгенику, на никчемность больных и превосходство здоровых. Долматов вообще избегал скользких тем, зато с удовольствием демонстрировал свою приверженность (и приближенность) к роскоши. На алкогольном форуме со знанием дела обсуждал вкусовые качества вина Screaming Eagle 1992 года по 80 тысяч долларов за бутылку. (Где ему, интересно, такую дороговизну налили?) В сообществе автомобилистов скорбел, что замена подшипника карданного вала на 955-м «Порше Кайен» обошлась ему в шестьдесят тысяч рублей. Обалдеть! Подшипник! Это ведь железка безо всякой электроники! У Долматова, похоже, куча денег.
Зарплата сомелье? Или ему платит за поставку и подготовку готовых на убийства школьников кто-то третий?!
Я задала поисковику вопрос: «Леонид Симачев, Филипп Долматов» — и ни единого совпадения не получила. В паре с Ольгой Польской — тот же результат.
Да, сомелье — если он, конечно, замешан, — совсем не дурак. Следы замел классно. И на какое дно он залег сейчас?
* * *
Деревня Дубравка во Владимирской области уже давно могла полностью сгинуть. Молодежь подавалась в город, старики перебирались на погост, нового народу не прибывало. Дед Кирилл давно схоронил жену, самого скрючило артритом, корова пала. Но был он оптимист и надежды не терял. Вдруг газ проведут? Фермеры землю выкупят? Да хоть какие «свидетели Иеговы» приедут, осядут на поселение?
Но дождался лишь того, что несколько домов с участками — а продавались они в Дубравке за сущие копейки — скупили шустрые москвичи. Дед Кирилл со всеми перезнакомился, слушал, какие планы заезжие гости строят, и сердце радовалось. Одни собирались экологически чистый продукт выращивать, другие на постоянное место жительство перебираться. Завезли кирпичи, узбеков. В грязи копошились бетономешалки, пряно пахло строительным раствором и новой жизнью.
Однако дед Кирилл был мудр (разменял уже девятый десяток) и потому предвидел: до финиша дойдут единицы.
Так у них в Дубравке и случилось. Постепенно повальное строительство начало затихать. Одни — лишь фундаментом ограничились, другие коробки поставили — но до чистовой отделки не дошли. Только двое понаехавших довели дело до новоселья. Но постоянно в деревне жить все равно не стали. Летом покажутся — от силы на месяц, а остальное время жилища темные стоят. Ближайший к деду Кириллу сосед, правда, додумался свое поместье, с сауной, купелью, камином, в посуточную аренду сдавать. Через всемирную сеть бронирования.
Кому, казалось бы, нужно снимать особняк в глуши, без сельпо, газа и с дрянным Интернетом? Однако иногда наезжали. Братки — перетереть. Молодожены — слиться с природой. Сторонники ЗОЖ — на лыжах покататься.
Но в межсезонье особняк спросом не пользовался. И когда вдруг кромешной весенней ночью в деревне раздался рокот мотора, дед Кирилл решил, что снится ему. Перевернулся на другой бок и захрапел дальше.
Однако верный старый пес Нолик (тоже хворал, ночевал поэтому в доме) заворчал, разбудил окончательно.
— Спи, кобелина, — пробормотал старик. — Это по трассе. Молодняк гоняет.
Но мощный движок проревел совсем рядом и стих. Загремело железо ворот. Нолик похромал к двери, залаял. Поднялся и дед Кирилл. Но пока донес скрюченное тело до оконца, ворота уже снова были закрыты. Только на втором этаже соседского дома, за плотными шторами, угадывался свет.
— Кого это нелегкая принесла? — пробурчал дед Кирилл.
Погода дрянная, кислая, грунтовку развезло. Ветер завывает. Чего в такое время в деревне делать?
Выглянул наружу, прислушался. Ни женского тебе визгу, ни пьяного хохота. И утром дом стоял молча. Никто не выходил побродить по двору, покурить на крыльце. Машины тоже не видать — в гараж, должно быть, загнали.
— Может, Нолик, все нам приснилось с тобой? — спросил старик пса.
Умный зверь поднял ухо, потом мотнул головой.
— Правда было, говоришь? — крякнул дед.
Вышел со двора, опираясь на клюку, прогулялся. Ночным дождем грунтовку совсем размыло, но следы покрышек еще оставались. Кирилл в машинах не разбирался и понял только, что не «Жигули», не «уазик», не трактор. Иномарка в их глушь пожаловала. Значит, москвичи. За здоровьем. Непонятно только, почему из дому носу не кажут. Выглянули бы хоть, целебного воздуха деревенского вдохнули.
Целый день поглядывал в сторону соседа, но поместье продолжало безмолвствовать. А к вечеру — около шести — Нолик залаял. Дед Кирилл посмотрел на часы, проворчал:
— Ну, и что брешешь зря? Автобус рейсовый только что пришел. Небось Аленка в город ездила, вернулась.
Нолик потряс седой башкой.
— Да, верно, — согласился старик. — Аленка-то в больнице, забыл. Не должны еще были выписать.
Снова пошаркал к окну. Выглянул.
Какой-то парень сутулится, еле шагает навстречу рьяному ветру. Шапку на глаза надвинул, шарфом нос обмотал, но все равно съеженный. Это да, у них тут, в Дубравке, ветра знатные.
Нолик продолжал лаять. Кирилл прилепил нос к окну. Столичный гость (хоть и оделся в хаки, ботинки грубые, а Москву за версту видать) тыкнул пальцем в домофон. Калитка скрипнула, пропустила. А дверь в дом и вовсе не запертой оказалась — парень сам открыл, вошел. Что за странная сходка? Одни крутые, на иностранной машине, а дружок — на автобусике рейсовом причапал. Будто встретить не могли, хотя бы от Киржача. Не зря говорят: москвич москвичу волк.
Дед Кирилл хотя бы сейчас ждал громких голосов, что телок вызовут, бухать начнут, музон врубят. Но нет — молчат. Словно старики, как он сам. Скучно, когда такие соседи. На дом даже смотреть перестал — все равно ничего интересного.
А вот Нолик почему-то начал нервничать. По хате мечется, скулит. Кирилл его во двор выпустил — кобель даже дел своих не сделал, мигом к калитке, нос уставил в забор. Дед удивился. Покряхтел. Натянул ватник, болотные сапоги. Тоже вышел на вольный воздух, открыл калитку. Нолик пулей — к забору соседскому. Лает, прыгает, сердится.
— Сдурел ты, пес, что ли? — удивился Кирилл.
Загнал Нолика обратно во двор, запер калитку. Но старый друг продолжал безобразничать, на забор прыгать. Только к вечеру успокоился. А утром — по-настоящему утром, еще солнце не взошло — вдруг начал выть. Тоскливо, словно на покойника. Старик проснулся, заорал:
— Заткнись, образина!
А Нолик морду в потолок вскинул и не унимается. Дед Кирилл в него и тапкой, и палкой — все без толку. К десяти утра нервы не выдержали. Оделся. Собаку бросил в доме. Пошел к соседям. Долго жал в домофон — тишина. Хотя машина точно не выезжала, их грунтовка разбитая — лучший в мире следопыт. И человеческих следов не видать. Почему не открыть-то? Брезгают с деревенскими общаться?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
