Морозов не пропадет.
Что он предпримет в следующий раз? Где появится?
К сожалению, бесполезно угадывать мысли Егора. Он как книга запечатанная. Мне ведь только начало казаться, что я дотянулась до клеенки, и уже была надежда, что скоро смогу подержать сокровенное в руках, как меня спустили на землю.
Больно спустили.
Я не смогу прогуливать институт, боясь того, что он снова там появится.
Господи. Как быть?
Его возбуждающая смесь сексуальности и бешеной энергии ломает все преграды, которые я и так с трудом воздвигаю. Еще одна встреча, еще одно прикосновение и я уже не смогу так просто убежать. Вернее, этот мой побег сложно назвать легким и простым. Я себе чуть кончик языка не откусила, пытаясь привести тело в чувства. И Егор прекрасно знал о моей реакции на все касания. У меня бы никогда не получилось скрыть это от него. Невидимая связь, которая передает нам настроения друг друга, работает исправно. Она-то мне и сообщает, что парень не врет, говоря, о том, что не знал ничего.
Только что это меняет?
Абсолютно ничего.
Человек все равно считается убийцей, даже если он убил непреднамеренно.
— Нашла повод пары прогулять? — интересуется Катя, как только входит в комнату.
Она обводит взглядом мой внешний вид, который никак не изменился после того, как она последний раз видела меня в институте. Хоть я и сижу в комнате уже несколько часов, но так и не нашла в себе сил встать и переодеться. Единственное, что смогла сделать, это завязать волосы в высокий хвост.
— Самый веский из всех веских. — Торжествую я, пытаясь придать голосу бодрости.
— Не веришь ему? — Подруга не ходит вокруг да около. Она сразу целится и стреляет по мишени.
Катя наливает нам чай, и протягивает горячий стакан мне в руки. С удовольствием беру его, вспоминая, когда последний раз ела.
Не помню.
Хоть убейте, но я не помню, когда это было.
Я не голодала, но и с едой дружить больше не хотелось.
— Верю. Но все сложно. — С трудом отвечаю, стараясь в глаза ей не смотреть.
А ведь даже сама не понимаю, что скрыть от подруги пытаюсь. Вроде и хочется все рассказать, но, с другой стороны, не хочу выставлять себя наивной идиоткой, которую стоит только приласкать и она сразу мозг отключает. Поэтому я просто смотрю на Катюху и невинно хлопаю ресничками, мол, крепость падает, но видимость борьбы еще присутствует.
Так это и правда. Я держусь. До последнего буду себе язык грызть, и сбегать.
— Подожди. — Тут меня осенило. Инстинкт подсказывал, что просто так подруга не станет говорить или спрашивать про Морозова. Эта тема была под жестким запретом последнее время. — Он разговаривал с тобой?
Ее брови взлетели.
— С чего ты взяла?
— Только предположила. Я думаю, что он мог бы и сам подойти к тебе.
— С чего ты решила, что ему нужно подходить ко мне?
Странные ответы, да?
Вот и мне также показалось.
— Он был настойчив в своем желании мне что-то объяснить. — От моего голоса так и разило не понятно откуда взявшимся цинизмом.
— Я не отрицаю, что мы разговаривали. — Секундная пауза. — Только это не он начал первый. Я сама налетела на него.
Я не пошевелилась. Ни один мускул на лице не дрогнул от такой информации.
— Пожалуйста, только не говори, что ты сказала ему про мои дни полного молчания? Кать, умоляю, скажи, что ты просто выслушала его, а сама держала рот на замке?
Я повернулась к умывальнику и вылила остатки чая в раковину. Наслаждаться им уже не хотелось. Было огромное желание узнать, о чем именно они разговаривали. И нет, знать версию Егора мне не хотелось. Мне достаточно просто быть уверенной, что он не в курсе, как мне было плохо после нашей последней встречи.
— Ничего плохого я ему не рассказала. — Подруга поставила кружку на стол, и вытерев руки, прошлась по комнате, ущипнув меня за руку. — Прости, что влезла, конечно. Но твой Морозов должен знать, что он поступил мерзко. Должен хотя бы для того, чтобы он не удивлялся потом, из-за чего ему в адском котле, черти увеличили температуру.
— Думаешь, он тебе поверил? — спросила я, когда наконец-то услышала даже самые мелкие детали разговора за моей спиной.
Почему у меня такое чувство, что мне еще раз придется ему все это рассказывать, только уже самой?
Гадкое чувство. Если быть честной до конца.
— Я умею быть убедительной. Тем более, когда говорю правду. — без намека на шутку ответила Катя.
На самом деле, мы обе понимали, что подруга просто решила мне помочь. Она видела мое подавленное состояние. Именно Катя всеми силами пыталась привести меня в чувства. Именно ей досталось самое сложное. Видеть боль близкого человека и не знать, как облегчить ее.
— Это уже неважно. Он, не выслушав, отвернулся от меня. А сейчас, пытается делать вид, что ничего не произошло. Но вот его, — рукой показываю туда, где находится сердце. — Его не обманешь. Мне было фигово. Одно понимание с его стороны не поможет все забыть.
— Ник, люди заслуживают прощения. — с горечью сказала она, и отвернулась от меня.
— Я не знаю. — всхлипнула я, не понимая, откуда снова льются слезы.
— Он не отстанет. Морозов в курсе, что ты его любишь. — я открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но она опередила меня. — Нет. Клянусь, ничего подобного ему не говорила. Но он знает. Я не думаю, что он еще раз выпустит свое из рук.
Не успела я возразить, и сказать, что на мне нет никакого Морозовского клейма, как в сумке заработал телефон.
Не знаю, каким образом я додумалась до такого, но я была уверена, что звонит ОН.
Ошиблась.
Астахов.
Моя совесть не проснулась и не начала отчитывать меня, когда я вызов сбросила.
— А вот насчет этого, — соседка пальцем ткнула в смартфон, который я продолжала держать в руках. — От этого нужно избавиться. Смени номер.
— Ты сама хотела, чтобы я с ним стала ближе общаться.
— Тогда была другая ситуация. Сейчас не нужно. Да и Морозов твой все равно не разрешит.
Я сглотнула, пытаясь представить, каким образом он мне может что-то запрещать.
Что? Он меня свяжет и в комнате запрет?
Вряд ли.
— Я не его собственность. Я не его девушка. Он меня сам бросил. Поэтому свои запреты пусть засунет в свою глотку. — Рявкнула я, и снова уткнулась в телефон, на который пришло новое сообщение.
Астахов: «Хочешь, покатаю тебя по ночному городу?»
Фу.
Прям фу-фу-фу.
