— Можете поздравить себя и меня, — сообщил он.
«Эх, доктор, — подумала я, — если бы знали, что именно вы тут абсолютно ни при чем. И эксперимент ваш не чистый. Если бы ваши пациентки пробовали завести ребенка таким же способом, как я…»
— Это точно? — спросила я, вглядываясь в экран монитора.
— Абсолютно. Даже могу порадовать вас, назвав пол ребенка.
— Неужели? Слышала, что у нас это возможно, когда срок переваливает за половину.
— У вас будет мальчик! — Водя компьютерной мышкой, он показал мне на экран. — Видите половые признаки?
Я, честно, ничего не видела, только темную движущуюся тень, похожую на облачко. Однако поверила безоговорочно.
Радовать этим сообщением Нэнси не было никакого желания. Я позвонила Стиву.
— У тебя будет сын. — Я сказала так нарочно. Не хотела говорить «у вас».
— Как я счастлив! Нэнси тоже будет рада. — Нэнси он не забыл. А меня? — Я счастлив за нас, — вдруг вспомнив, что я в некотором роде тоже участница, поправился он. — Хочешь, я приеду?
Если честно, мне тут, покинутой всеми, вдалеке от родины и близких, очень недоставало этих слов.
— Что тебе привезти? Может быть, тебе чего-нибудь не хватает?
— Птичьего молока, — грустно ответила я.
— Чьего молока? — по-деловому уточнил он.
— Это шутка.
— Рад, что у тебя хорошее настроение. Последнее время мне казалось, что ты грустишь. — Заметил. Значит, я ему не безразлична. — Скоро увидимся, — попрощался он.
Я не представляла, как у нас с ним будут складываться отношения дальше. Лучше об этом не думать, а то сойду с ума.
Спустившись к завтраку на следующий день, я украдкой посмотрела на Нэнси. Хоть бы она не догадалась! Женщины всегда очень чутки. Мне почему-то этого ужасно не хотелось.
Но Нэнси было не до меня. Она была необычно бледна и отказалась от своего неизменного апельсинового сока. Ей принесли воду со льдом. Сделав два глотка, она выронила стакан и потеряла сознание. В доме поднялся переполох. Вызвали доктора.
— Ничего страшного, — успокоил приехавший семейный врач, — обычные женские дела. — Он, конечно же, был не в курсе, зачем я тут, и громко объявил: — Нэнси беременна.
Глава двадцатая
Мне повезло. Я приехала в ближайший аэропорт как раз за четверть часа до вылета самолета. Это был местный рейс до Майами. Оттуда мне забронировали место до Москвы.
По дороге я представляла себе Влада: то нежно-ласкового: «Рыжик, черт с ними с деньгами, главное, мы вместе!», то грозного: «Ты сошла с ума, что мы будем делать с этим ребенком без денег, которые ты потеряла по контракту?».
Главное добраться до Москвы. Дома и стены помогают.
Самолет был полупустой. Я легла на последний ряд и заснула, убаюканная шумом мотора. Мне снились Москва и бабушка Василиса. Они с Лелей напекли гору блинчиков на завтрак. По дому разносится запах клубничного варенья и свежемолотого кофе.
— Эй, — кто-то тормошил меня за плечо, — эй, можно, я съем твой завтрак?
— Нет. Я хочу кофе и блинчиков!
— Нет никаких блинчиков, а кофе твой остыл. — Надо мной склонилась девчонка с короткой стрижкой каре. У нее круглые глаза, словно пуговки. Девчонка закутана в два самолетных пледа.
— Ты кто?
— Катерина.
Я снова провалилась в сон. Мне не хотелось просыпаться.
— Твой поднос с завтраком уже полчаса как стоит. Не хочешь? Можно, я его съем?
— Ты откуда взялась? — пробормотала я.
— Я сбежала. А ты?
— Тоже, — со сна призналась я незнакомке.
— Ну так можно, я съем?
— Ешь-ешь. Только дай глотнуть кофе. Катерина раскрыла мой пластиковый кювет, в нем было всего понемножку: листик салата, кусок красной рыбки, тертая морковь, сыр и ломтик апельсина. Отдельно на подносе лежала булочка.
— Булку будешь?
Я отрицательно помотала головой. Катя уплетала еду со скоростью паровоза.
— Представляешь, три дня не ела и денег не копья.
— Ты от кого сбежала?
— От мужа, — промычала она с набитым ртом. — Еще чуток — и пришлось бы от американской полиции сбежать.
Я окончательно проснулась.
— А что ты натворила?
— Замуж за американца по Интернету вышла.
— Это как?
— Он свою фотографию в Интернете поместил. «Я, Боб, ищу русскую жену. Буду любить» и так далее. Мы с девчонками посмотрели — улет! Красавец, в шляпе с уздечкой под подбородком, совсем не старый. Лет сорок на вид. Я сама-то детдомовская, но москвичка. Дальше окружной никуда. А тут Америка светит. С девчонками покумекали, они говорят: «Давай, если понравится, мы тоже». Он за мной прилетел, познакомились. Действительно симпатичный, только лысоватый, макушку свою шляпой на фотографии прикрыл. В сапогах с длинными загнутыми носами. Девчонки одобрили: прикольный, как в кино «Крокодил Данди». Фильм такой не смотрела? — Я покачала головой. — Я ему понравилась тоже. «Беби, ты моя лаф», — сказал он и сердце на салфетке в ресторане нарисовал. Представляешь, он меня в Москве в пивной ресторан пригласил. И девчонок моих тоже. «Это у нас с тобой, беби, как обручение» Мы так удивились — он совсем не пьющий. От кружки пива так развезло. Говорит, русское пиво как виски.
Я решила, хорошо, что не пьет, я через пьянство в детский дом угодила. Отец маму ударил, она упала и головой о швейную машинку. Неделю в больнице пролежала и умерла. Отца в тюрягу, а меня в детский дом. — Все это Катя рассказывала буднично, как сами собой разумеющиеся жизненные события. — Так вот, потом Боб все через агентство мне оформил — паспорт заграничный, приглашение, и мы тю-тю. Я когда в воздух на самолете поднялась, всю Москву обозрела. Первый раз летела. Огромная она у нас, я даже не представляла: дома высоченные, районы с новостройками, ни клочка свободной земли. А куда он меня привез, там такой простор. Только один его дом стоит в степи. Но дом большой. И лошадей у него целая куча.
«Это все твои лошади, — сказал мне Боб. — Будешь за ними ухаживать». А я, честно тебе признаюсь, лошадей живьем первый раз в жизни увидела. Ну где, скажи, в Москве можно посмотреть на лошадей?
— На ипподроме.
— А это что такое?
— Где скачки проходят.
— Нас, детдомовских, туда не водили. Раз в зоопарк экскурсию устроили. Когда его после ремонта открыли. Там я пони всяких видела. В общем, лошади, конечно, очень красивые животные, но капризные до ужаса. А жрут! Ты себе не представляешь. Я только успевала им корм подсыпать. У нас режим с Бобом хуже, чем у папки в тюрьме. — Заметив мое удивленное лицо, пояснила: — Знаю, потому что раз к нему на свидание ездила. Он ведь у меня один на целом свете. — В этот момент я подумала о разговоре с Сандрой, о привязанности детей к родителям. — Так вот у нас с Бобом подъем в четыре и целый день вкалывать. Я до койки еле ноги доволакивала.
