же — возраст! Это я сейчас молодая, красивая, стройная… А через десять лет? Ты — по-прежнему молодой мужик, а мне — уже к сорока! Нет, Ванечка… Нет, ты уж прости меня…
«Похоже, что она себя сейчас больше уговаривает, чем мне объясняет! Ну, в принципе, все это мне уже и Зойка тогда говорила. Нового ничего не услышал!».
— Ты… ты не обиделся? — приподняв голову с его груди, спросила Эльза.
— Да нет… все понятно. Чего там? — пожал плечами Косов.
— Нет, вот ты меня подчас удивляешь! То вроде бы — пацан-пацаном, как себя ведешь, а иногда… как взрослый зрелый мужчина. Спокоен, сдержан. Понимаешь все…, - Лиза снова уткнула ему под мышку и затихла.
— Ладно… пошли еще вина выпьем. Потом — кофе. И… держись! Я тебя сейчас уматывать буду! — Косов рывком поднялся с тахты.
Лиза, сев на колени, хмыкнула:
— Похоже — все-таки обиделся!
«Уходя — уходи!» — повторял про себя Косов, вышагивая с чемоданом в руке и ранцем за спиной к железнодорожному вокзалу. Ушел он рано, до поезда еще была куча времени. Но — чего тянуть-то? Все уже сказано, все ласки отданы. Вроде бы договорились встретится в сентябре, но как-то так… Без особой веры, дежурно.
«Похоже — накрылись мои занятия по немецкому языку медным тазом! М-да… А ведь год назад — примерно такое же и происходило! Прямо — дежавю какое-то!».
«Ладно! Впереди месяц отпуска. Завадская, Ритка… Кира. А что — Кира? А не понять, что — Кира! Где жить? Да — найду, чего там. В тот же клуб к Тонечке напрошусь! Х-м-м… а если Тонечка с этим «душнилой» Ильей — разбежалась? То… хотя — нет, не стоит! Тоня — хорошая женщина, и просто так… Не-не-не… не стоит так делать! Ладно… приедем — будет видно! Так что — алга!».
Эпилог
«М-да… в который раз уже убеждаюсь — ну и туп же ты, братец! Дневной поезд в Красно-Сибирск приходит ночью! Ну и куда ты ночью попрешься? С чемоданом-то и ранцем за плечами?».
Устроившись на верхней полке плацкарта, Косов осмотрелся. Вместе с ним ехали два мужика — один помоложе, лет тридцати; другой — дядька лет под пятьдесят. Здесь же следовала гражданка весьма преклонного возраста, сопровождая двух малолетних бандитов. На вид так — лет пяти и семи. Бандиты, не гражданка!
В задумчивости Иван лежал на полке, провожая бездумным взглядом мелькавшие деревья, какие-то полустанки, поля и луга. И сам не заметил, как уснул.
— Э, военный! Курсант — к тебе обращаются! — толкнул его в плечо мужик помоложе.
Мутным взором Косов оглядел окружающих.
— Ваши документы, товарищ курсант!
«Мля… патруль!».
Предъявив документы, Иван снова откинулся на жидкую железнодорожную подушку. Голова была чумная, и немногие мысли путались в этой мутной вате.
— А ты чё опять завалился-то? — окликнул его «дядёк», — Слезай, мы повечерять собрались!
— Это он правильно делает! — засмеялся молодой, — Я тоже по первости после срочной — где только есть возможность, так сразу на боковую! Солдат спит — служба идет! Армейский закон такой! Слышь… курсант! Я за кипятком сейчас пойду — станция будет. Так что слезай, пожуешь, да снова можешь заваливаться!
Дергаясь и погромыхивая, поезд подтянулся к какому-то перрону и встал. Иван повозился в ранце, и спустившись положил на стол палку полукопченой колбасы, кусок сыра, шмат сала, полбуханки хлеба. Достал и кружку.
— Ишь ты… богатый курсант нынче пошел. Ты посмотри, Савельич, колбасу полукопченую употребляет! — засмеялся вернувшийся с небольшим чайником кипятка в руке молодой, — Ну, давай знакомиться! Я значит — Василий, это — мастер мой — Савельич.
Познакомившись с попутчиками, и бабкой Аглаей в том числе, Косов присел к столу. Малолетних бандитов никто не представлял.
— Ты как — если по маленькой? — показал «чекушку» Василий, — Не против?
Косов помотал головой:
— Не… Не буду, спасибо. Сам видел — патрули ходят. Зачем мне неприятности?
— Ну — нам больше достанется! — подытожил собеседник.
Перекусили под неторопливый разговор «ниочем». Потом молодой кивнул головой с сторону тамбура:
— Покурим?
В тамбуре, как водится, последовал вопрос:
— Ну чё, курсант, что у вас там слышно? Война-то будет? — Василий смотрел на него выжидающе, прищуриваясь от дыма папиросы.
— Война? Война обязательно будет. Они, суки нехорошие, войны эти, всегда были, есть и будут! — кивнул Косов.
— Да я не про всегда у тебя спрашиваю, а про сейчас!
— Ну… вот прямо сейчас… думаю — нет. А вот через годик-два… будет. Она же как тот прыщ — созреть должна!
— Вот я и так думаю! — кивнул собеседник, — Не с японцами, так с немцами. Или еще какой заразой, типа — финнов!
Вернувшись, Косов снова постарался уснуть, но уже не спалось — свое выбрал.
Лежал, то прищуриваясь в потолок, чтобы попутчики не приставали с разными вопросами, то отворачивался к стенке — якобы спит. За час до прибытия еще сходил в тамбур, перекурил, и стал приводить форму в порядок.
«К Завадской сейчас не попрешься. Среди ночи. Вдруг она… не одна. Неловко может выйти. Сойти на станции и сразу в клуб? Тоже затея не из лучших. Кто меня там ждет? Там может быть и комнату мою уже под что-то переделали. Нет, до утра придется просидеть на вокзале, а вот поутру — пробежаться до Елены, посмотреть — одна ли она из квартиры на работу пойдет? И там уже — по обстоятельствам. Да и в клуб можно будет съездить. Если, как Илья в свое время обещал, меня там ждут, комнату привести в порядок, поболтать с народом!».
Ночной вокзал не был пуст. И на перроне толклись разные личности — отъезжающие, встречающие, проходили неспешно какие-то станционные работники. И в зале ожидания тоже сидел народ. Негусто, но — то тут, то — там, поодиночке, а чаще — группками. Здесь были или люди семейные, или командировочные какие-то, молодежь вон там в уголке сидела, негромко переговариваясь.
Прошагал наряд милиции, устало поглядывая
