Король не проронил ни слова. Он повернулся спиной к Крильону и обратился к миньонам:
Король вышел первым, за ним Келюс и Шомберг, Эпернон и Можирон. Крильон смотрел им вслед, не говоря ни слова. Казалось, он был погружен в мрачную, тревожную задумчивость. Вдруг он вздрогнул, выпрямился и бросился к двери.
— Нет, нет! — пробормотал он. — Я должен спасти честь короля. Честь короля Франции и Крильона — это одно и то же! — И он побежал вслед за ушедшими.
II
Улица, о которой говорил Можирон, и в самом деле шла в гору. Узкая, извилистая, вымощенная речными камешками, окаймленная черными бесформенными домиками, она казалась пережитком из Средних веков. И тем страннее представлялась среди них массивная каменная стена, сравнительно новой постройки, с величественными дубовыми воротами. За стеной виднелись деревья, маскировавшие какое-то здание из красных кирпичей — не то замок, не то мещанский дом.
Несмотря на поздний ночной час, из-под ставен одного из окон просвечивали полоски света. В комнате первого этажа перед прялкой сидела за работой молодая девушка. Ей было не более шестнадцати лет, она была очень бела и русоволоса, а ее голубые глаза своей бесконечной нежностью напоминали глаза газели.
В то время как она прилежно работала, склонившись над пряжей, дверь бесшумно отворилась и в комнату вошел старец, до такой степени высохший и исхудалый, что казался скорее тенью, чем живым человеком.
Девушка подняла голову и, улыбаясь, сказала:
— Добрый вечер, дедушка!
Старик подошел к девушке, поцеловал ее и недовольно произнес:
— Добрый вечер, дорогая Берта! Но к чему ты сидишь так поздно за работой? Тебе пора отдохнуть!
— Но, дедушка, разве сегодня не четвертое декабря?
— Да, четвертое.
— Канун собрания штатов?
При этих словах тусклый взгляд глаз старца загорелся гневным огоньком.
— Да, — сказал он, — скоро король Генрих Третий — да проклянет Господь его душу! — соберет всю свою знать и соединится с Лотарингским домом на гибель тех несчастных, что слушают проповедь [5]!
— Дедушка! — с ласковой улыбкой ответила Берта. — Вы знаете, что Господь бесконечно добр, праведен и служит лучшим щитом верных. Он не допустит, чтобы мне и вам был причинен какой-нибудь вред. Да и кто захочет напасть на слабого старца и беззащитную женщину?
Взор старца снова вспыхнул.
— Да! — сказал он. — Я очень стар — мне около ста лет, и уже моя рука давно не обнажала шпаги. Но если на тебя нападут… О! Старый сир де Мальвен вспомнит, как некогда он сражался рука об руку с Баяром, рыцарем без страха и упрека!
Берта обеими руками обняла шею старика и воскликнула:
— Дорогой дедушка! Не бойтесь, полно вам! Этот дом затерян на пустынной улице. Никто и не думает о нас. А потом, разве вас не любят, не уважают?
— Жители Блуа — да, но чужеземцы… О, эти лотарингцы, подлые наемники на жалованье у Гизов, убийцы наших братьев! — Он помолчал и затем сказал другим тоном: — Уже поздно, наверное, дворянин от наваррского короля не прибудет сегодня!
Не успел он договорить, как Берта насторожилась.
— Стучат! — сказала она и высунула белокурую головку из окна, прислушиваясь к ночным шумам.
Действительно, кто-то стучал в ворота, в то время как чей-то голос провозглашал:
— Как хорошо!.. И как жарко греет солнце по ту сторону Гаронны!
— Это он! — воскликнул старик. — Это пароль, обозначенный в извещении. Пойди открой ему, Берта, и пусть будет благословен приход того, кто является от наших братьев!
Девушка накинула на себя плащ с капюшоном, взяла лампу и сняла с пояса связку ключей. Затем она вышла в сад в сопровождении старика, но он скоро отстал от нее.
Прежде чем отпереть, Берта опустила смотровое оконце и спросила дрожащим голосом:
— Кто там?
— Гасконь и Беарн! — ответил снаружи звучный, свежий голос.
Берта вложила ключ в замочную скважину, повернула его, и ворота раскрылись, пропуская высокого, стройного человека, который на мгновение замер на месте, ослепленный красотою личика Берты, освещенного светом лампы.
Не прошло и часа, как молодая девушка прониклась безграничным доверием к незнакомцу. Она никогда не видала его, не знала и теперь, кто он такой, но все же была уверена, что на этого человека вполне можно положиться. Когда она провела его в комнату, предназначенную для приезжих, у нее невольно вырвался возглас при виде того, как незнакомец отстегивал шпагу:
— Ах, давно уже в нашем доме не видно было шпаги!
Незнакомец с улыбкой посмотрел на девушку и ответил:
— Ну что же! Эта, по крайней мере, не имеет другого назначения, кроме служения вам защитой!
Берта подняла на незнакомца взор своих больших грустных глаз и отозвалась:
— Теперь я не боюсь!
— Значит, до этого вы порою боялись, милочка?
— О да! По крайней мере, последние два дня… Наш город теперь переполнен приезжими… стало так шумно, неспокойно… а вдобавок еще… в свите короля ужасно много нахалов.
— Вот как! — заметил незнакомец, грозно нахмуриваясь.
— Да вот, — продолжала Берта, проникаясь к незнакомцу все большим и большим доверием, — не далее как вчера… Только не говорите дедушке!.. Вчера на улице возле нашего дома бродили два замаскированных дворянина и внимательно рассматривали ворота, дом. Мне удалось уловить несколько слов из их разговора, который они вели шепотом. Один сказал: «А ведь крошка-то хороша на славу!» — Берта конфузливо опустила глаза. — Тогда другой ответил: «Ну что же! Давай похитим ее!»
— Негодяй!
— Я поскорее вбежала в ворота, заперлась. Всю ночь я дрожала как лист, вскакивала при малейшем шуме. Когда же настал день, я поблагодарила Господа за то, что со мною ночью ничего не случилось, и просила Его послать нам с дедушкой защитника и покровителя!
Говоря это, Берта подошла к окну и выглянула в него. Вдруг она вскрикнула и поспешно отскочила назад.
— Что с вами? — спросил гасконец.
— Смотрите! Смотрите! — Ее зубы стучали от ужаса, и голос дрожал.
Гасконец подошел к окну и тоже выглянул.
— Ого! — сказал он затем. — По-видимому, я явился очень вовремя!..
Действительно, на стену вскарабкался какой-то мужчина и уселся верхом на ней.
— Это они! — пробормотала Берта.
— Не бойтесь! — ответил гасконец и потушил лампу. В комнате воцарилась тьма, но Берта расслышала сухой треск взводимых курков у пары пистолетов. Когда ее глаза несколько свыклись с тьмой, она разглядела, что незнакомец засовывает пистолеты за пояс и оправляет на себе пристегнутую вновь шпагу.
