ЗВ.Злата Васильевна могла бы и не подписываться, даже инициалами, – лишь у нее во всем ОСВОДе, а может, и во всем Институте, такой почерк: каллиграфический, с завитушками.
Да, я обязательно встречусь с ней… С Катей, лежащей в четвертой палате медизолятора (вообще-то она носит другое имя, но я привык к этому). Раз уж не поубивали друг друга, надо как-то определить принципы взаимного существования. «Акулий зов» смолк, я не ощущал его ни в каком виде. Но ведь придет срок, и все повторится.
Встречусь. Но не сейчас. Пусть спит, отдыхает, поправляется, а у меня особая ночь…
Очевидно, в хоккейном матче наступил перерыв, потому что в дверь без стука протиснулся Хуммель. И тут же угодил под залп начальственной критики.
– Ты кого к нам притащил? По какому праву? Недоспал или с башкой раздружился?
– А ты видел цифры на его бейдже? Он имеет допуск в ОСВОД. Он, по-моему, вообще всюду допущен… Я такой код первый раз вижу, сам в шоке.
Код я видел, но цифры расшифровывать в тот раз поленился… Зря, наверное.
– Ладно, забыли… Что не спится-то?
– Я выполнил твою просьбу насчет Древних. Хотел рассказать, что нашел…
А-а-а… Совсем из головы вылетело. Была такая линия в расследовании, исключительно для галочки в отчете. Но Хуммелю надо кое-что объяснить, его представление о дисциплине и субординации слабеет за время долгих снов.
– Видишь ли, Хуммель, – произнес я проникновенно, – просьбы, озвученные непосредственным начальством, именуются чуть иначе: приказами. И о результатах их выполнения не рассказывают, а докладывают. Суть та же, но лучше придерживаться уставной терминологии. Но мне докладывать не надо… Сообщишь Злате Васильевне, как, где и что искал, – а уж она распишет бесплодные поиски так, что начальство только похвалит.
– Почему бесплодные? – удивился Хуммель. – Все нашел, и все оказалось именно таким, как ты предполагал…
Я тяжело опустился в кресло. Ничего я не предполагал… НИ-ЧЕ-ГО. И совсем не хотел слушать, какую дичь умудрился подстрелить, пальнув в небо с завязанными глазами.
Однако Хуммель уже рассказывал:
– Нашел систему переходов между Мирами, хитрую, замаскированную, с парочкой ложных петель… Сработала она неделю назад, сейчас неактивна. Исходный пункт… знаешь, очень неприятное место… Мир, населенный такими зверюшками, что даже я, ко многому привычный… Мерзкое место. А конечный пункт… у тебя есть лазерная указка?.. а, уже нашел… смотри.
Фиолетовое пятнышко проползло по карте и остановилось на акватории Финского залива. За пределами Кольца. Но место для появления мерзких тварей не самое удачное – рядом курортное побережье Карельского перешейка.
– Кто прошел этой дорогой? И кто ее сотворил?
– Визитных карточек никто там не оставил… Но в исходном Мире накануне побывал… знаешь, мне бы хотелось обойтись без имен… в общем, там побывал рыбохвостый господин с хамскими манерами и ростом с водонапорную башню.
– М-да… А пассажир? Им могла быть акула? – спросил я по инерции, на всякий случай: еще одна акула в эту историю уже никак не вписывалась.
– Акул в том мире нет. Они бы там не выжили. Их бы очень быстро сожрали.
Неделю назад… Сроки и даты подозрительно совпадали. Сегодня пятница, причем вот-вот она закончится, и как раз неделю назад, в субботу, в Неве появилась акула и началась наша суета с ее поимкой, поставившая на уши весь Институт и заставившая забросить все прочие дела… Спонтанная инициация? Ха-ха. «Господину с хамскими манерами» инициировать акулу-оборотня – как пальцами щелкнуть. Его стихия, он там царь, бог и воинский начальник… Царь и воинский начальник в данном случае метафоры, бог – нет.
– Какие будут приказы?
– Я подумаю об этом завтра… И начальству доложу завтра. И громадную кучу дерьма, которая, чую, уже на подходе, мы всем отделом будем разгребать завтра. А сейчас я отправляюсь встречать жену.
– Но…
– Не говори ничего. Даже если ты скажешь, что нашему Миру осталось существовать двадцать минут и надо его спасать, – я отправлюсь встречать жену.
– Двадцать минут! – хлопнул себя по лбу Хуммель. – Третий период! Ладно, я побежал, ты прав: спасем Мир завтра.
* * *
Первый луч солнца коснулся вершины дерева на Острове Любви.
Ну наконец-то… Ночь показалась мне полярной – такой же бесконечной и такой же холодной, – но все же завершилась.
Нейя появилась ожидаемо и неожиданно – в какой-то миг мой взгляд, тревожно шарящий по всей поверхности пруда, остановился на ней… Она стояла у берега, по щиколотку в воде, – юная, заново родившаяся единственная моя любовь…
При виде меня она не произнесла ни слова, лишь улыбнулась – и я опять и снова утонул в ее улыбке и ее синих глазах…
