«Хватит», – сказал себе Халид. Решив во что бы то ни стало избавить девушку от чувства вины перед отцом, принц резко развернулся и пошел прочь, оставив двух мужчин удивленно смотреть ему вслед.
Услышав звук открывающейся двери, Хедер резко развернулась. На пороге стоял Халид, заполнив собой весь проход.
– Ты не виновата в смерти своего отца, – проговорил принц, надвигаясь на девушку.
– Что? – Хедер непонимающе уставилась на него.
– Тебе больше не будет сниться смерть твоего отца, – четко произнес принц, пригрозив ей пальцем. – Это мой приказ.
– Как ты смеешь?!
– Смею, потому что ты нарушаешь порядок в моем доме и пугаешь моих слуг.
– Кого я пугаю?
– Омар до сих пор дрожит от страха из-за того, что ты ударила его во сне, – заявил Халид. – Ты разве не помнишь такого?
Хедер побледнела.
– Я ранила его? Халид улыбнулся:
– У тебя не было оружия.
– Тогда какого черта ты так разошелся?
– Это ты разошлась, – парировал Халид. – Понизь голос, когда говоришь со мной.
– Мои мысли и мои сны принадлежат только мне, – продолжала настаивать Хедер. – Ты не имеешь права...
– Ты не виновата в смерти отца, – перебил Халид, твердо вознамерившись избавить девушку от мучившего ее чувства вины. – Да, ты не послушалась его приказа, но ему было суждено судьбой умереть в тот день.
Хедер зажала уши руками, чтобы только не слышать его слов.
– Послушай меня. – Халид оторвал ее руки от ушей и хорошенько встряхнул ее. – Десятилетний ребенок, особенно девочка, не в состоянии спасти человека от убийц. Ты...
Хрясь! Хедер изо всех сил ударила его.
– Мой отец был добрым, честным, справедливым человеком. Это был святой, который любил меня со всеми моими недостатками и называл своей тенью, потому что я ходила за ним по пятам. И когда я единственный раз ослушалась... Не порочь память моего отца, упоминая его имя!
Халид потрясенно смотрел на девушку. Его поразили неукротимая воля и отчаянная смелость Хедер. Еще ни один мужчина не осмеливался поднять на него руку.
«Она не ведает, что творит, – сказал себе принц. – Она взволнована».
Или он ошибается? В голове у принца боролись два противоположных чувства. В конце концов, эта девушка – нареченная Хорька.
– Избавь меня от необходимости терпеть твое ненавистное общество, – сказала Хедер. – Я презираю тебя.
– Я не нуждаюсь в твоей благосклонности, – сказал Халид. Он сохранял невозмутимое выражение лица, хотя ее слова больно ранили его. Он привык к тому, что женщины презирали его, и Хедер не стала исключением.
– Ты всего лишь инструмент моей мести, – угрожающим тоном проговорил Халид, пригвоздив девушку к месту пронзительным взглядом синих глаз. – Когда Хорек узнает, что тебя собираются продать на аукционе, он выберется из своей норы. Тебя продадут тому, кто предложит самую высокую цену, а твой нареченный отправится к Создателю.
Хедер отпрянула, как от удара. Упав на колени, она закрыла лицо руками.
Удовлетворенный такой реакцией Хедер, Халид стремглав вылетел из спальни. Дверь с грохотом захлопнулась, и ключ повернулся в замке, словно раз и навсегда решив судьбу Хедер.
«Господь Всемогущий! Меня продадут на аукционе», – думала Хедер. Каким же надо быть чудовищем, чтобы продать женщину! Он так нежно целовал и ласкал ее. Как он может так поступать с ней теперь?
Дверь была закрыта. Пути к бегству не оставалось.
Единственным спасением казалась смерть. «Самоубийство – это смертный грех», – услышала она вдруг голос своего наставника.
Хедер поклялась себе достойно встретить судьбу и не проронить ни слезинки. Но не сдержалась. Плечи у нее задрожали от рыданий, и по щекам заструились слезы. Она как-нибудь сбежит и доберется до Савона Фужера раньше, чем это сделает Халид. Она сама убьет его за те страдания, на какие он ее обрек.
На следующее утро она видела, как Халид с Абдулом уехали в Стамбул. Она больше не увидит его. До того самого ужасного дня в ее жизни...
Глава 10
– Видеть тебя снова – это большое удовольствие, принц Халид.
– Неужели? – отозвался Халид, удивленно изогнув бровь в ответ на слова усатого француза.
– Разумеется, – галантно произнес герцог де Сассари. – Я ничего не говорю просто так. – Окинув взглядом зал, он добавил: – Здесь собрался, кажется, весь свет.
Халид, в свою очередь, оглядел приватный салон работорговца Акбара. В роскошно убранном зале собрались самые выдающиеся мужи Стамбула. В одном конце располагался помост, на котором скоро должна была появиться Хедер.
Тридцатилетний герцог де Сассари являл собой внушительное зрелище. Высокий и хорошо сложенный, с постоянной доброжелательной улыбкой на лице. Халид не любил этого человека и не доверял ему.
– Как поживает моя сестра? – поинтересовался герцог, нарушив молчание.
– Ваша сестра?
– сводная сестра Линдар – одна из наложниц султана Селима.
– Линдар больше не наложница, – сказал Халид. – Недавно она родила Селиму сына.
– Великолепно! – На этот раз улыбка Сассари вышла совершенно искренней.
Хал ид снова оглядел зал, но так и не увидел человека, которого искал.
– Вы доставили мое послание Фужеру? – спросил он.
– Мой кузен трус, – сказал герцог. – Сегодня вы его не увидите.
– Фужера не волнует судьба его прекрасной нареченной? – разочарованно спросил Халид. Мужчина, который готов пожертвовать столь восхитительной женщиной ради собственной безопасности, недостоин называться мужчиной. Может, отменить аукцион и оставить Хедер себе?
– На этом аукционе запрещено делать ставки от имени другого человека, – предупредил Халид.
– Савон ни за что на свете не возьмет в жены женщину с запятнанной репутацией, – заверил его герцог. – Ему наплевать на англичанку, которую он даже ни разу не видел.
– За эту женщину я беру оплату только золотом, причем вся сумма выплачивается сразу, – сказал Халид, стараясь подавить охвативший его гнев. Только вот из-за чего он злится? Из-за того ли, что его планы нарушились? Или ему обидно за Хедер?
– У меня глубокие карманы, – ответил герцог. – Но почему вы не хотите оставить эту женщину себе?
Халид проигнорировал этот вопрос. Он обвел взглядом собравшихся в зале мужчин, переговаривавшихся почти шепотом. Кто из них заплатит больше всех и завладеет его Диким Цветком? Достанет ли у этого человека терпения выносить ее упрямство, или он станет бить ее? И кто из них станет обнимать ее, когда она будет плакать по ночам?
