Коллективная охота требовала четкого управления и дисциплины исполнения. В охотничьем обществе, как в стае хищников, устанавливалась жесткая иерархическая система подчинения. Постоянные убийства живых существ порож-" дали жестокость. Подобные же «ковбойские» качества требовались и от владельцев стад полудикого скота, выпасаемого на открытых пространствах. От этих качеств зависело благополучие племени, и они культивировались.
Поскольку культивировавшиеся качества более присущи мужчине, охотничье-пастушеское общество было патриархальным. Соседство степных пастухов-охотников и трипольцев, народа, ничем не похожего на них: женоуправ-ляемого, живущего в достатке и относительном комфорте, сытого, мирного и изнеженного, обещало стать проблематичным для последнего.
О характере первой встречи этих этносов специалисты свидетельствуют: «Их отношения сложились, наверное, не лучшим образом, и трипольцы были вынуждены отойти несколько севернее, освоить район Правобережья между речками Стугна и Тетерев, а также Левобережье от устья Тру-бежа до Остра на севере» [45, 242-243]. Это видно на карте, рис. 24. [45,284].
Различия в видах хозяйственной деятельности не должны были стать препятствием для мирного сотрудничества этих этносов, напротив, могли способствовать его развитию. Другое дело, различия в укладах общественной жизни, в психологии людей, в верованиях, определяющихся их психологией либо определяющих ее. Даже в наше время формально признанных общечеловеческих ценностей эти различия порождают непримиримые конфликты. Развитие отношений между столь различными этносами, встретившимися на берегах Борисфена. могло пойти в двух разных направлениях: вражды и столкновений, в которых верх, несомненно, одержали бы воинственные и амбициозные степные охотники, и сделали бы прочих, особенно трипольцев, своими данниками и даже рабами; либо сотрудничества с последующей интеграцией в единое общество. Но для этого на смену различным законам бытия и верованиям этих народов должны были бы прийти единые.
Рис. 24. Памятники культур эпохи энеолита конца IV - первой половины III тысячелетия до н. э. I - культуры воронковидных кубков; II – позднего этапа триполъской культуры; III - дереевской культуры; IV - квитнянской культуры; V - нижнемихайловской культуры; VI - животиловско-волчанской группы; VII - репинской
Культуры
2. Арии
Основу для формирования единой общности из столь различных этносов давала арийская религия. Ее, согласно ведическим преданиям, более чем за три тысячи лет до н.э. принес людям Рама.
Суть арийской религии наиболее системно изложена в Законах Ману, этой арийской Библии. В социальном плане ее основные положения следующие.
Арийское общество разделяется на четыре варны: три дважды рожденных – телесно и от духа, и четвертую, низшую варну, – рожденных только телесно. К первым трем относятся: брамины (учителя и священнослужители); кшатрии (чиновники, воины, цари); вайшьи (земледельцы, скотоводы, ремесленники, купцы). К четвертой – шудры (слуги). Каждая из варн должна выполнять свои, четко определенные обязанности: брамины – обеспечивать нравственное воспитание и просвещение народа; кшатрии – порядок внутри общества и его защиту от внешних врагов; вайшьи – материальное благополучие общества.
На доходы вайшьев налагался налог (по нынешним меркам весьма умеренный – не более 8%). Кшатрии содержались на налоги, которые платили вайшьи. Брамины же должны были существовать только за счет доброхотных подаяний людей других варн. Стремление вайшья к творчеству и богатству, кшатрия – к власти и военным подвигам, брамина – к мудрости и аскетизму поощрялось арийской религией. Но служение кшатрия считалось более высоким, чем вайшья, а брамина – более высоким, чем кшатрия.
Кшатрии осуществляли светскую власть, брамины – духовную, которая почиталась как высшая, божественная власть. И брамины, чье материальное положение зависело от отношения к ним всех прочих, считались высшей кастой. Они были хранителями арийского учения, учителями и наставниками для всех остальных. Идейное подчинение всех каст требованиям браминов облагораживало арийское общество, предохраняло от проявлений эгоизма: воинов от жестокости, чиновников от злоупотребления властью, тружеников от жадности, слуг от нерадивости.
Каждый арий должен был стремиться к духовному росту и первую часть своей жизни (до 25 лет) посвящать изучению арийского учения под руководством браминов, а в дальнейшем добросовестно выполнять обязанности, предписываемые арийскими законами, и по всем сомнительным вопросам консультироваться с браминами. Принадлежность к той или иной варне считалась наследственной, и межвар-новые браки запрещались, так как при них становились неопределенными обязанности потомства. В другую варну человек мог перейти при очередном рождении. Это зависело от его склонностей и деяний в предыдущих жизнях.
Трудно сказать, как определялась принадлежность людей к той или иной варне первоначально, при обращении в арийскую веру: индивидуально или в зависимости от принадлежности к тому или иному этносу. Но можно определенно сказать, что на роль кшатриев более всего подходили степные охотники и скотоводы, а трипольцы – на роль вайшьев. Лесные же собиратели, бораты, не стремившиеся ни к богатству, ни к власти, при соответствующем обучении подошли бы на роль браминов. Не случайно наследников гиперборейских жрецов называли Бореадами [26, 265]. Следует отметить, что трипольцы, благодаря производительному способу хозяйствования, превосходящему присваивающий способ, который вели лесные собиратели и охотники, во много раз превышали их по численности (по некоторым оценкам в 50 раз). Свидетельством тому могут быть огромные трипольские поселения, число жителей в которых достигало 8-14 тысяч.
Конечно, при принятии арийской религии каждый из трех этносов должен был в чем-то измениться и чем-то поступиться. По гуманистическим принципам арийская религия была близка к христианской. Она осуждала насилия и убийства не только людей, но даже животных, и в качестве наиболее суровых наказаний предлагала заключение в тюрьму и изгнание. Как справедливо отмечает ЮА Шилов: «Никакая иная в мире культура не сотворила столь глубокой, жизненно важной, всеобъемлющей и дееспособной основы… Принятие затем христианства (а по сути,- возрождение исконно присущего именно индоевропейцам института Спасительства) воистину явилось спасением из этого смертоносного тупика» [26, 298-299].
Согласно индийским преданиям, Рама, а позднее (5 тысяч лет назад) Кришна, проповедовали арийское учение на территории Индии. Но это не согласуется с данными истории и археологии, по которым арии пришли в Индию откуда-то с севера намного позже этого времени (во II тыс. до н.э.). Это дает основания предполагать, что дело происходило на их прародине в Европе и, скорее всего, в том месте, где сошлись три европейских этноса – на берегах Бо-рисфена. К такому же выводу пришел ЮА Шилов, изучая символизм курганных захоронений Поднепровья [26, 227]. Сами курганные насыпи оказались арийскими символами. «Вопрос о необходимости тщательного исследования курганной насыпи был поставлен лишь вначале 60-х годов и впервые решен ЮА Шиловым, открывшим в «кучах земли» гигантские символы… Главное, что освоение насыпи сделало курган цельным научным источником – и позволило приступить к массовым расшифровкам отраженных в этом источнике мифоритуалов. Параллельно осуществлялось их сопоставление с теми, которые запечатлены в Ригведе и других литературных памятниках… Комплексные, а тем более отдельные, соответствия именно этим представлениям были обнаружены Шиловым, а потом и другими археологами во многих древнейших курганах Степного Поднепровья и прилегающих к нему областей» [26, 251-252].
