Книга Тени сгущаются - Виктория Шваб

I

Красный Лондон

Город был в осаде.

Рай стоял на верхнем балконе дворца и смотрел, как стягиваются войска. Морозный ветер обжигал щеки, трепал короткий плащ, который развевался у него за спиной, как золотистый флаг.

Далеко внизу возводились строения, вырастали стены. Треск пламени и грохот молотков разносились над городом, словно звон оружия в решающей битве, где сошлись дерево, железо и стекло.

Многие удивились бы, узнав, что, когда Рай представляет себя королем, то видит себя не на троне, не среди друзей за пиршественным столом, а во главе могучего войска. И хотя ему не доводилось бывать на поле боя – последняя война закончилась шестьдесят лет назад, и отцовская армия вовремя гасила приграничные стычки и народные волнения, – природа одарила Рая живым воображением. Кроме того, на первый взгляд действительно казалось, что Лондон подвергся нападению, хотя войска были его собственные.

Куда ни посмотри, город был захвачен – но не вражескими солдатами, а каменщиками и магами, усердно трудившимися над возведением платформ и сцен, плавучих арен и прибрежных шатров, где разместятся гости и участники Эссен Таш.

– Вид отсюда великолепен, – произнес голос за спиной. Остра говорил на королевском языке, но с заметным арнезийским акцентом.

– Несомненно, мастер Парло, – ответил Рай и с трудом удержался от улыбки. Замерзший Парло с несчастным видом жался к стене; его пугало огромное расстояние между балконом и видневшейся внизу красной рекой. Он цеплялся за свитки с чертежами, как за соломинку. Вису было не лучше: бледный охранник вжимался доспехами в стену.

Рай подавил соблазн облокотиться о перила, чтобы остра и стражник понервничали. Так поступил бы Келл. Вместо этого он отошел от края, и Парло с благодарностью повторил его движение, отступив к выходу.

– Что привело вас на крышу? – спросил Рай.

Парло достал из-под мышки свиток.

– Распорядок церемонии открытия, ваше высочество.

– Конечно. – Он взял план, но не развернул. Парло все еще стоял, как будто ждал чего-то – чаевых? подачки? – и Рай в конце концов сказал: – Можете идти.

Остра обиженно надулся, и Рай наградил его самой царственной улыбкой.

– Полно, мастер Парло, я отпускаю вас, а не прогоняю. Вид отсюда великолепный, но погода неважная, а вам сейчас нужно сесть у огня и выпить чаю. И то и другое вы найдете в галерее внизу.

– Ваше предложение заманчиво… но чертежи…

– Я уж как-нибудь разберусь в планах, которые сам составил. А если понадобится помощь, я знаю, где вас найти.

Через мгновение Парло наконец кивнул и удалился. Рай вздохнул и разложил планы на стеклянном столике у дверей. Развернув свиток, он поморщился – яркое солнце заплясало по белой бумаге, и голова отозвалась болью, напоминая о вчерашнем. Ночи становились для Рая все труднее. Он никогда не боялся темноты, даже после того, как Тени приходили за ним ночью, но только потому, что знал – тьма пуста. Там ничего нет. А теперь было. Он чувствовал это – оно кружилось в воздухе, дожидалось, когда сядет солнце и настанет тишина. И тогда приходили они. Мысли – вот что подкарауливало его, и, когда они разыгрывались, он не мог их угомонить.

Он старался изо всех сил.

Он налил себе чая и снова углубился в план. Придавил свиток по углам, чтобы не сдуло ветром. Вот оно, лежит перед ним, то, на чем он сосредоточился в отчаянной попытке отогнать тяжелые думы.

Ис Эссен Таш.

Игра Стихий.

Международный турнир, в котором участвовали три империи – Веск, Фаро и, конечно, Арнс. Проводился он с размахом. В Эссен Таш участвовали тридцать шесть магов, тысячи богатых зрителей мечтали попасть на трибуны, съезжались королевские гости. Принц и принцесса из Веска. Брат короля из Фаро. По традиции турнир проводился в столице королевства, победившего в прошлый раз. И благодаря ловкости Кисмайры Васрин и вдохновению Рая нынешние игры пройдут в Лондоне с ослепительным блеском.

Жемчужиной игр станет главное достижение Рая – первые в мире плавучие арены.

Шатры и сцены рассыпаны по всему городу, но самой большой гордостью Рая были эти три арены – их строили не на берегах, а прямо на реке. Да, это временные сооружения, и когда турнир закончится, придется их снести. Но как же они хороши! Рай подрядил лучших мастеров по металлу и камню. Вокруг дворца возводили мосты и крытые переходы – с высоты они напоминали золотистую рябь на красной воде Айла. Стадионы имели форму восьмиугольников, на каменный каркас натянуты, как паруса, полотнища брезента. А поверх него одна арена была покрыта скульптурной чешуей, другая – матерчатыми перьями, третья – травянистым мехом.

Рай внимательно следил, как над рекой опускают массивных драконов, вырезанных изо льда, – они окружат восточную арену. Над центральной, словно воздушные змеи, полоскались на ветру матерчатые птицы. А к западу по углам стадиона высились восемь каменных львов, все в разных позах, застывшие в вечном противоборстве хищника и жертвы.

Можно было просто пронумеровать платформы, но это было бы, решил Рай, слишком предсказуемо. Нет, турнир Эссен Таш достоин большего.

Зрелища.

Вот чего ожидали все. А уж Рай умел это организовать. Но дело было не только в красивом спектакле. Пусть Келл насмехается сколько хочет, но Рай всерьез заботился о будущем королевства. Когда отец поручил ему возглавить подготовку, он поначалу обиделся. Эссен Таш – всего лишь изысканный праздник, а принц, хоть и любил развлечения, все же считал, что достоин большего. Ответственности. Власти. И так и заявил королю.

– Править королевством – дело тонкое, – заметил отец. – Каждый поступок несет в себе глубокий смысл, имеет значение. Этот турнир – не просто игра. Он помогает поддерживать мир с соседними империями, дает возможность продемонстрировать, на что мы способны, не применяя угроз. – Король сплел пальцы. – Политика – это танец, пока не станет войной. А заказываем музыку мы.

И чем больше Рай думал над этим, тем больше понимал.

Династия Мареш правила уже больше ста лет. Предки Рая взошли на престол еще до имперской войны. Дворянство – остра – любило их, и ни у кого из королевских родичей – вестра – не хватало смелости бросить им вызов. В этом и заключается преимущество долгого правления: никто не помнит, какова была жизнь сто лет назад, до того как Мареши пришли к власти. Поэтому легко поверить, что у династии нет ни начала, ни конца.