Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Это были не пустые слова. Ленин и большевики вскоре стали и действовать в соответствии с этими заявлениями. В декабре 1917 г. правительство Финляндии во главе с П. Свинхувудом обратилось к новому правительству России, Совнаркому, с просьбой предоставить своей стране независимость. Совнарком принял постановление о признании независимости Финской республики и договор об установлении границы между Финской и Российской республиками, которые затем были утверждены ВЦИК Съезда Советов. Тогда же, в декабре 1917 г., Совнарком принял «Манифест к украинскому народу с ультимативными требованиями к Украинской Раде», который признавал «народную Украинскую республику, ее право совсем отделиться от России или вступить в договор с Российской республикой о федеративных и тому подобных взаимоотношениях между ними» (что касается требований к Раде, то они были самыми естественными и вызывались простыми соображениями безопасности; Совнарком в качестве главного условия просил Центральную Раду не оказывать помощь белогвардейцам, воюющим с Советской Россией, в частности Каледину).
И тогда же в декабре 1917 г. Ленин подписал декрет Совнаркома о признании независимости Польши, а через полгода – декрет об отказе от договоров и актов, заключенных правительством бывшей Российской империи о разделах Польши.
Ленин не скрывал, что этими действиями он рассчитывал привлечь на сторону Советской России трудящихся Финляндии, Украины и Польши. Его логика была такова: новая Советская Россия показывает, что она не имеет ничего общего с империалистической политикой «царской России», что она не собирается угнетать финский, украинский и польский народы и что она готова предоставить все условия для свободного развития их национальных культур. Увидев это, финские, украинские и польские рабочие и крестьяне должны были избавиться от подозрительности по отношению к русским рабочим и крестьянам, создавшим свою Советскую республику, осознать, что их истинные враги – буржуа и помещики, какой бы они ни были нации, и примкнуть к Советскому государству на правах национальной автономии. Ради этого Ленин был готов даже на любые компромиссы. Впоследствии он писал: «Я очень хорошо помню сцену, когда мне пришлось в Смольном давать грамоту Свинхувуду… представителю финляндской буржуазии, который сыграл роль палача. Он мне любезно жал руку, мы говорили комплименты. Как это было нехорошо! Но это нужно было сделать, потому что тогда эта буржуазия обманывала народ, обманывала трудящиеся массы тем, что москали, шовинисты, великороссы хотят задушить финнов».
Но действительность не оправдала расчетов Ленина. Градус национализма у финнов, украинцев и поляков, равно как и других народов бывшей империи, оказался выше, чем он ожидал. Не только финские буржуа и помещики, но и многие финские рабочие и крестьяне и даже многие финские социал-демократы видели в русских, пусть даже имеющих новую, Советскую, власть, угнетателей и империалистов. Ленин прямо назвал предательством несогласие финской социал-демократической партии присоединиться к русской революции в ноябре 1917 г. (финские коммунисты надеялись сначала взять власть мирным парламентским путем). Несмотря на то что впоследствии финские коммунисты попытались создать революционное правительство и даже заключили с Советской Россией договор и получали от нее военную помощь, их революция провалилась. Считается, что решающую роль сыграло вмешательство в конфликт Германии, но нельзя сбрасывать со счетов и националистического энтузиазма самих финнов. Керенский, который был тогда в Гельсингфорсе, отмечал, что в «шюцкоры» (национальную самооборону) записывалось множество молодых финнов разных политических взглядов.
На Украине также ситуация сложилась не так, как ожидалось. Несмотря на самые щедрые обещания со стороны Совнаркома, украинская Центральная Рада (в которую входили, кстати, и представители Украинской социал-демократической партии) не выступила против Каледина и не поддержала Советскую Россию. Напротив, подконтрольные Раде формирования разоружили пробольшевистски настроенный гарнизон Киева, а Киевский Всеукраинский съезд Советов поддержал Центральную Раду. Депутаты-большевики перебрались в Харьков, и только там была провозглашена Советская Украинская республика, дружественная Советской России. Но ведь Харьков и тогда, как и сейчас, был в большей степени русским, чем украинским городом. Получается, что как минимум часть собственно украинских – по языку и культуре, а не по географической принадлежности – рабочих и тем более крестьян, подобно финским рабочим, не поверили в антиимпериалистический характер новой России и оказались подверженными националистическим настроениям, если «свобода Украины» для них оказались важнее рабочего дела. Это было тем более странно для Ленина, что до революции те же украинцы дальше лозунгов национальной автономии в составе России не шли, и если уж и можно было от кого ожидать серьезного стремления к отделению, то от поляков, но никак от украинцев. Что же касается поляков, то они вообще отплатили Советской России вооруженным вторжением в советскую Украину и Белоруссию и территориальными претензиями к России (Пилсудский мечтал о польской сфере влияния, включавшей в себе Кубань и северный Кавказ).
Ленин с горечью это признает еще в декабре 1917 и даже пытается для себя как-то объяснить: «При царизме национальный гнет по отношению к последним (нерусским народам. – Р.В.), неслыханный по своей жестокости и нелепости, скапливал в неполноправных народностях сильнейшую ненависть к монархам. Нечего удивляться, что эта ненависть к тем, которые запрещали даже употребление родного языка и обрекали на безграмотность массы народа, переносилась и на всех великороссов. Думали, что великороссы хотели, как привилегированные, сохранить для себя те преимущества, которые свято сохраняли за ними Николай II и Керенский».
Но национализм рабочих, которые по всем марксистским учебникам должны были быть стойкими интернационалистами, – это еще полдела. Революция пробудила азиатские народы империи, которые вообще не принимались в расчет в «эмигрантском далеке» или в российском подполье, так как среди социал-демократов азиатов практически не было, а были лишь великороссы, украинцы или в крайнем случае ассимилированные евреи. Это были такие народы, как башкиры, казахи, киргизы, сарты (узбеки). Начиная с Февраля среди только народившихся интеллигенций этих народов распространяются националистические настроения и раздаются требования создания национальных автономий. Вклинившись во внутрирусскую гражданскую войну, движения этих народов пытались найти себе союзников, примыкая то к одной, то к другой стороне. Яркий пример тут башкиры, которые имели свое правительство и даже свою армию – Башкирское войско, руководимое Заки Валидовым. Сразу же после февральской революции, как уже говорилось, самопровозглашенное башкирское правительство стало добиваться автономии в составе федеративной Российской республики. После Октября башкиры поддержали белых, но, после того как Колчак произвел переворот, сместив Директорию, и заявил, что он, как Верховный правитель России, не потерпит никаких национальных правительств в регионах, Валидов в 1919 г. со своим войском перешел на сторону красных и влился в Красную армию. Единственным его условием было признание большевиками федеративного устройства государства и национальная автономия башкир. Ленин и Сталин согласились, и в начале 1919 г. был подписан договор между Российской Советской республикой и Башкирской автономной республикой.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
