Тот, кто не падал оземь, не поймёт,Как сладок и величествен полёт,Кто мук душевных тяжесть не носил,Тот сладости покоя не вкусил.Обитель света обретёт душа,Когда умчатся юные года,В тяжёлых поисках истоков,Душа избавится от низменных пороков.И мудрость отворит свои врата,Со скорбью распрощается душа,И ветер унесёт твою печаль,И сердце обретет Божественный причал.
– Нам придётся уехать, – сказал Адам.
– Что? – не поняла Амира.
– Всем нам, Дарговым. Исчезнуть из Баражоя навсегда. Мы слабее Гацуевых.
– Не говори глупостей, Адам. У нас есть ты.
– Это не так, – он грустно покачал головой.
– Ты что, хочешь сказать, что оставишь нас?!
– Да.
Адам соврал. Он знал, что, если другого выхода не останется, – он сделает всё, чтобы спасти семью. Он знал, что его будут ненавидеть за эту ложь. Но это было лучше, чем взять на себя грех.
Адам сказал, что даёт срок в полгода, и, если за этот срок Дарговы не уедут, – он покинет село. Дарговы начали готовиться к отъезду.
Ещё никогда в своей жизни Адам не слышал столько упрёков и ругательств от самых близких людей. И, тем не менее, он чувствовал в душе спокойствие, будто гора с плеч свалилась. Он спокойно сносил все оскорбления, чувствуя, что получает прощение Всевышнего. Никогда он не чувствовал себя таким счастливым, как в эти месяцы. У него получилось! Ему удалось избежать резни! «Ты один меня понимаешь, о Аллах», – шептал Адам, перед тем как заснуть, и спал легко, с прекрасными светлыми снами.
А когда до отъезда оставалось всего несколько недель, Адама хватил удар…
Недуг свалился на него неожиданно и стремительно. Из ловкого сильного воина Адам в одночасье превратился в беспомощного старика, неспособного пошевельнуть ни рукой, ни ногой, едва находящего в себе силы, чтобы дышать.
Он пролежал на лежанке в углу несколько дней, лишь изредка приходя в сознание и не зная, что происходит за стенами дома. В эти дни Адам почти не видел людей, лишь иногда приходила молчаливая Амира и кормила его с ложечки теплым бульоном.
А на третий день вместе с Амирой пришёл ещё один человек – Джамал Гацуев. Это был совсем молодой парень, красивый, статный, очень похожий на самого Адама в тот день, когда он въехал в село на прекрасном скакуне.
Джамал присел у кровати и заговорил:
– Я слышал, вы сбежать хотели. Не вышло, – он продемонстрировал свой кинжал. – Это кровь Айнди Даргова. Я только что убил его на окраине села в честном бою.
Слёзы потекли из глаз Адама. Как ни силился, он не мог даже поднять руку, чтобы утереть слёзы, не мог закричать, чтобы не слышать этой жуткой вести…
– Повезло тебе, калек убивать нельзя, – продолжал Джамал. – Наверное, ты мечтал умереть в бою – быстро и по-геройски. А оно вот как вышло, – прошипел он, наклонившись к самому лицу Адама.
Адам застонал, не в силах произнести ни слова…
– О Аллах, – взмолился Адам…
О Аллах, молю тебя, я был грешен, я был неправ.
Я был чудовищем, и моя гордыня создала чудовищ из людей.
Я не достоин твоего прощения, я не достоин даже надеяться на спасение, потому что я худший из худших, и уже не могу исправить свои ошибки.
О Всевышний, забери мою душу, но не заставляй меня смотреть, как гибнут все, кого я люблю.
Ты милосерднейший из милосердных, услышь мою последнюю мольбу…
И Всевышний услышал Адама, – в следующее мгновение его сердце остановилось.
Глава 9. Темирбек Гацуев (1839)
Незрима нить прощенья и покоя,Сокрыта доброта печатью вековой,Суровый нрав надел на ум оковы,Жестокость правит человеческой судьбой.Времён далёких суть ясна одна:Страдало человечество сполнаОт собственных пороков, чаще в нихТаится злая участь бед земных.Лишь тот найдёт призванье и покой,Кто созидает собственной рукой,Свет Бога в сердце обретя,Стремится сеять мир вокруг себя.
В тот день, когда умер Адам, его смерть стала далеко не самым большим несчастьем. А началось всё совсем недалеко от Баражоя, в селении Байхах, когда там появился Фома…
Молодой мускулистый парень нёсся со всех ног, не разбирая дороги. Ветки деревьев, трава и кусты хлестали его, оставляя на теле глубокие кровоточащие царапины. Потом его путь преградила речушка, Фома прыгнул в неё и поплыл. Выскочив на противоположном берегу, он продолжал бежать, будто бы за ним гнались все демоны ада. Грязь покрывала его простую крестьянскую рубаху, а сквозь дыры в штанах проглядывали колени. Он едва дышал, но, к счастью, домики Байхаха уже отчётливо виднелись за пригорком. Не разбирая, парень бросился к ближайшему двору и замолотил в ворота.
– Помогите! Люди добрые! Кто-нибудь! Ради бога!
Залаяли дворовые псы, но Фома не сдавался, только перевёл дыхание и продолжал голосить. На шум вышел хозяин дома – Салман Гацуев. Грузный, уже в годах, неторопливыми движениями он успокоил собак, и только потом подошёл к воротам.
– Пустите меня, Бога ради! – закричал парень. – Я три дня не ел, три ночи не спал. – Салман не ответил, только оглядел незваного гостя большими умными глазами. – Век помнить буду! Прошу вас! Люди добрые! Краюху хлеба да кувшин воды.
