— Да я сама серьёзность, — сказала она, подумав, что у Эмри, видимо, нет совсем никакой совести.
— Эта переводчица — моя дочь, — продолжил он.
Джил покачала головой.
— Когда у тебя день рождения? — спросила она задумчиво.
— А что? — Гений нахмурился.
— Да так, хочу подарить тебе зеркало. И ещё: ты знаешь, что такое детская энциклопедия? Вот там есть очень интересная глава про законы Менделя, почитай.
— Очень смешно, — сказал он, хотя шутку абсолютно не оценил. Он не стал говорить Джил, что если её представления об управлении находятся на уровне восемнадцатого века, то познания в генетике застряли на уровне первобытнообщинного строя. — Ты, я так понимаю, намекаешь на то, что она тёмная брюнетка, а мы с Эмри нет. Ну, такое случается. И с довольно высокой вероятностью.
«Я намекаю на то, что ты слепой идиот», — подумала Джил, но вслух говорить этого, конечно, не стала.
— Да в чём дело? — раздражённо спросил он.
Джил сделала такое лицо, как будто только что съела лимон целиком.
— Что даёт тебе основания считать её своей дочерью? Уж не Эмри ли тебе это сказала? Позволь я побуду голосом твоего здравого смысла, раз уж у тебя его нет.
— Вообще-то я не собирался обсуждать это с тобой, — не очень уверенно сказал ей Гений, но тут же продолжил: — Её дочери семнадцать лет. Мы расстались восемнадцать лет назад. Ты, конечно, можешь сказать, что это ещё ничего не доказывает. Но ты её не знаешь. Да и даже если бы на её месте был любой другой человек, другая женщина, что могло бы заставить её завести ребёнка с кем-то ещё, кого она вряд ли успела бы хорошо узнать? Какие причины могут к этому подтолкнуть, а, Джил?
«Да откуда я знаю, какие причины заставляют женщин заводить детей от мужчин, которых они знают от силы пару недель», — устало подумала Джил. Она решила, что её мозг недостаточно извращён и слишком утомлён для таких построений.
— Какие угодно, — ответила она, решив не спорить слишком уж яростно.
Джил подумала о том, что, может, лучше и не расстраивать его рассказами о том, что мир жесток, несправедлив и в нём нет почти ничего хорошего. Она уже давно смирилась с тем, что Гений живёт в какой-то параллельной реальности и радовалась только тому, что в своё время догадалась не рассказать ему правду про Эс. Чем больше она узнавала Гения, тем больше убеждалась в том, что ничего хорошего из этого бы не вышло. Под хорошим она, конечно, имела в виду хотя бы разрыв отношений с Эмри и справедливое отношение к Эс. Воображение Джил рисовало ей и более приятные садистские варианты, но она старалась не слишком уж летать в облаках. У Джил было очень сильное подозрение, что в реальности всё вышло бы куда более досадно: Эмри устроила бы истерику, и Гений очень даже мог пойти у неё на поводу.
Но Джил уже давно всё решила: она понимала, что оттягивать финал этой отвратительной драмы нельзя. Да и честно сказать, её до смерти утомила эта слащавая парочка, словно сошедшая с рекламных баннеров, — Эмри и Эс. Последнее время она как будто смотрела жутко неинтересный сериал про то, как Эс ухаживает за девушкой, женится на ней, они покупают один дом, потом другой, побольше, заводят собаку и выращивают детей, периодически участвуя в бессмысленной болтовне в комитете, споря о том, какой сорт сыра вкуснее и куда поехать на выходных. Джил психовала от нудной бессмысленности их существования: она всё не могла добраться до того куска, в котором Эс становится секретным агентом.
Джил немного даже понимала Гения: неудивительно, что он игнорировал реальную жизнь. Посмотрев зубодробительно скучную историю жизни бывшего любовника, она решила, что тоже по возможности будет её игнорировать. Джил чувствовала себя так, будто случайно подсмотрела фильм с возрастным ограничением 30+ и тем самым сломала себе психику. Душа компании, никогда не унывающий Эс, борец за справедливость, умело притворяющийся кем угодно, оказался таким скучным посредственным буржуа, что Джил подумала: смертным приговором она окажет ему огромную услугу.
— Раз уж мы встретились, — сказала она, решив не упустить своего шанса, — хочу сказать тебе, что, когда все вы будете на похоронах моего отца сегодня, я лично зайду в камеру к Эс и застрелю его. Ты же ничего не имеешь против?
— А что за спешка? — поинтересовался Гений, наливающий себе второй стакан подозрительно выглядящей химической смеси. — Это как-то нецивилизованно. Об этом стоит хотя бы сообщить ему заранее, да и вообще комитет тоже надо поставить в известность. Вдруг это вызовет их недовольство.
— Знаешь что? — всё с прежней задумчивостью в голосе откликнулась Джил. — Ты сам слышал, что комитету плевать на него. И ты сам сказал мне, что я могу сделать с ним всё, что мне угодно. Так что скажи спасибо за то, что я поставила в известность тебя. И за то, что смерть его будет лёгкой и мгновенной.
— Ну, я погорячился, когда это сказал, — Гений пожал плечами. — Пусть пока посидит в камере. Может, когда-нибудь у меня дойдут руки и я восстановлю его внешнюю память…
Джил это привело в ярость. Больше всего ей хотелось как будто ненароком опрокинуть на него свой стаканчик с кофе. Но она сдержалась, выдавив вместо этого принуждённую улыбку.
— Ты отказываешься от своих обещаний? Я правильно понимаю?
Гений посмотрел на неё с усталостью человека, не спавшего двое суток.
— Да успокойся ты уже, Джил. Что, неужели это так горит?
— Да, горит. Я не хочу, чтоб убийца моего отца избежал правосудия. Я требую, чтобы ты выполнил своё обещание. Что ты за глава сектора, если не держишь своего слова? Это вот так же ты собираешься держать своё слово насчёт передачи прав собственности мне?
Джил начала порядком действовать ему на нервы.
— Да к чёрту твоего Эс. Делай ты что хочешь с ним. Это сейчас наименьшая из всех моих проблем.
— Так-то лучше.
Ему показалось, что Джил посмотрела на него сверху вниз, хотя из-за разницы в росте это, пожалуй, было бы затруднительно.
— И ты бы хоть кого-то из своих сотрудников освободил. Тебе надо поспать хотя бы несколько часов, — сказала она уже мягче, практически заботливо. — Хочешь, я прослежу, чтоб ничего не произошло?
Гений подумал о том, что, несмотря на всё существующее между ними недоверие, рано или поздно он вынужден будет с ней согласиться. Хотя бы потому, что он не может не спать вечно.
— Спасибо, Джил, — сказал он, — но пока я ещё в состоянии работать сам. И есть ещё одна очень серьёзная проблема, которую я тоже должен решить сам.
Расставшись, они пошли в противоположные стороны.
«Какую же наглость надо иметь, — с нескрываемым раздражением думала Джил, — ну ладно бы притащить в сектор его ребёнка, чтобы манипулировать с его помощью. Но это… Это за гранью добра и зла».
— Мы кое-что нашли, Джил, — сказал ей её советник вместо приветствия. Она уже настолько к этому привыкла, что даже не стала ничего комментировать, а молча прошла к монитору.
