КОТОРОЙ ОНА БЫЛА».
Генри Дэвид Торо. Дневник (февраль 1857)Расширение
Полное сознание – это расширение себя самого. Мы впитываем все наше окружение, мы входим в него и становимся им. Как окружность, расширяющаяся до тех пор, пока не охватит все. Мы – в центре этой вселенной, но эта вселенная незамкнута, ее границы прозрачны…
Приступая к медитации, мы судорожно сжимались, съеживались от своих же мыслей, раздражения или разочарования. Мы останавливались, садились, закрывали глаза, но звон в ушах, раздражение, стеснение, замешательство, рассеянность не проходили. Ради чего все это? Бросить? Нет, буду продолжать. Я продолжаю, но ни к чему не прикасаюсь: не надо изменять свой опыт, не надо ничему мешать, не надо ничего кромсать. Все как оно есть, и это имеет некий смысл. Значит, так тому и быть. Надо только открыть, расширить, пригласить, позвать гостей в свое сознание; не оставаться наедине с хаосом и тем не менее позволить ему быть здесь. Я дышу, я осознаю, что дышу.
Вокруг меня звуки: я их осознаю. Осознаю каждую часть моего тела. Начинаю ощущать, как тиски ослабевают. Я могу даже открыть глаза, созерцать стену, предметы, небо, впитывать все, что происходит вокруг. Хаос, раздражение, неприятные ощущения еще остаются во мне, как и их внешние проявления; но сейчас они не такие уж важные, даже незначительные. Я по-прежнему впитываю все окружающее.
Я – Гаргантюа, Пантагрюэль, психический обжора. Я постепенно поглощаю весь мир и всю окружающую действительность. Чем больше я поглощаю, тем спокойнее себя чувствую. Однако в какой-то момент возникает вопрос: кто кого поглощает?
Растворение
В состоянии полного сознания мы нередко испытываем периодически повторяющееся ощущение, что границы между нами и внешним миром исчезли. Возникает чувство растворенности в окружающей среде, диффузии меня и окружающего мира. Страшно? Наоборот, приятно и дарит уверенность: мы вдим, как глупо было прятаться в своем эго.
Вспомните, мы упоминали о том, как буддизм поэтически говорит о «проникающем видении», помогающем добраться до истинной сути явлений, в частности до их пустоты: мы как радуга – существовать, растворяться, возникать вновь…
Я часто испытываю это состояние, когда в хорошую погоду мы проводим занятия в саду госпиталя Святой Анны: мы выходим во двор и стоим босиком на траве, окунаемся в далекий шум Парижа, проникающий из-за каменной ограды, мы плещемся в своих ощущениях, не чувствуя никаких границ. Экспансия. Полное присутствие, но без эго. Как будто выход из тела, но без умирания. Мы чувствуем себя не мертвыми, а сверхживыми. Мы не исчезаем, напротив, создается впечатление, что мы растем вширь. Наше присутствие становится очевидным. Мы чувствуем себя «растущей пшеницей или падающим дождем», как говорила об этом Этти Хиллесум.
«ОСТАВЬ ВСЕ, ОСТАВЬ ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ,
ОСТАВЬ, ОСТАВЬ, ОСТАВЬ.
И НЕ БОЙСЯ ОСТАТЬСЯ НИ С ЧЕМ,
ПОТОМУ ЧТО В КОНЦЕ
ИМЕННО ТЕБЯ ПОДДЕРЖИТ НИЧТО…»
Освобождение
Так легко, будто нас нет. Однако это совсем не так. Это движение не к небытию, а к ускользающей от нас принадлежности.
Я думаю о ноосфере христианского теолога Тейяра де Шардена. Мы говорим об атмосфере – как о слое воздуха, или биосфере – как о растительной и животной оболочке, окружающей минеральный слой нашей планеты. Также можно говорить и о ноосфере (от греческого ноос – ум, рассудок, мысль). Ноосферой называют невидимый, неосязаемый, но очень реальный слой, состоящий из совокупности человеческих мыслей, которые формируют некий сверх-ум как дивное слияние индивидуальных умов.
