Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Следующая попытка смирить непокорное лесное большевистское гнездо последовала уже много позже описываемого времени, так как, в связи с ухудшением положения на фронте, в тылу не было большого количества войск, а восстания разгорались все более и более и войск для борьбы с ними уже не хватало. Поэтому новая попытка овладеть Тасеевой была произведена в сентябре, или даже в октябре, когда в Сибири уже наступает зима и вся тайга завалена снегом. Поэтому ясно что затруднения посланного отряда возросли еще более. Артиллерии с отрядом послано не было, как и в первый раз, так как считали, что последняя не пройдет по упомянутой лесной дороге, тянущейся на сотни верст, и только свяжет собой отряд.
После невероятных трудностей отряд, наконец, добрался до твердыни большевиков и повел на нее атаку. Однако последняя снова не имела успеха, так как, помимо малочисленности отряда по сравнению с противником, последний применил и весьма оригинальное средство, чтобы затруднить атакующим достижение деревни. Повстанцы задолго до приближения правительственных войск, о наступлении которых они знали уже вследствие хорошо знавшей местность собственной кавалерии, следившей в тайге за движением отряда, стали поливать крутые скаты высот, на которых расположена Тасеева, водою, и последняя при сильных морозах обращалась в лед, делая совершенно невозможным подъем атакующих к деревне. Артиллерии, как уже сказано, в отряде не было, и заставлять противника покориться артиллерийским огнем было невозможно.
Наконец, была сделана третья попытка овладеть мятежным гнездом, и для этой цели был отправлен отряд значительно большей силы и снабженный артиллерией, которую решили так или иначе, но подвезти к неприятелю. С этой целью орудия, насколько было возможно, разобрали и уложили на сани, и в таком виде отряд двинулся в поход. Но при приближении к Тасеевой отряд собрал свои орудия и, разделившись на несколько колонн, без дорог, прямо через тайгу, окружил деревню со всех сторон, а затем открыл по ней артиллерийский огонь и продолжал до тех пор, пока мятежники не сдались.
Этот эпизод показывает всю своеобразность действий в Гражданской войне в условиях Сибири и необычайные трудности ее. А между тем таких мест, как Тасеева, были десятки, и потому ясно, как тяжела была такая борьба. Далее, очаги восстаний были расположены в окрестностях Нижнеудинска и только приближаясь к Иркутску становились несколько реже. Но в районе Забайкалья они снова появлялись, хотя и в меньшем количестве, и сами были значительно слабее. Зато возникали новые места восстаний в Приморской области, и там они требовали также серьезной борьбы. Одним словом, при взгляде на карту Сибири, на которой были нанесены мятежные районы, поражало, что, в сущности, вдоль всей сибирской железнодорожной магистрали были расположены их пятна и только к северу от нее и в большом от нее удалении их не было, но там ведь и была в сущности пустыня. Сколько-нибудь важные районы, как прилегающие к железной дороге, или богатые, как Алтай, были ими охвачены.
Оживление на внутренних фронтах было тем неприятнее, что совпадало с неудачами, начавшимися на главном фронте; оно вызывало необходимость усиления войск в тылу, и приходилось части, расположенные в тыловых районах, еще не закончившие свою подготовку, двигать в мятежные места, и, таким образом, резервы армии не только становились хуже по качеству, но и таяли, т. е. уменьшались количественно. Вместе с тем при действиях на внутренних фронтах, в чрезвычайно трудных, как уже сказано, климатических и других условиях сильно изнашивалась материальная часть…»
В этих условиях власть решила проявить твердость. Политико-правовая база для борьбы с повстанческим движением опиралась на законодательство Российской империи. Это имеет отношение к тезису, активно развиваемому в публицистике, о том, что «Колчак является военным преступником». Здесь уместно отметить, что применение насилия при подавлении антиправительственных беспорядков (в юридической практике того времени «возмущений» или «бунтов») не вменялось в вину военным. Вот как развивался данный тезис в «Воинском уставе о наказаниях» 1868 года. В главе 2 «О преступлениях и проступках, совершаемых в местностях, объявленных на военном положении, и о преступлениях против безопасности армии» отмечалось, в частности (статья 284): «Смертоубийство, а также нанесение телесных повреждений не вменяется в преступление, сверх случаев, предусмотренных общими уголовными законами, еще и в следующих:… 4) когда во время возмущения открытой силой или вооруженной рукою начальник, для восстановления порядка, будет вынужден употребить необыкновенные меры усмирения и при том ранит или убьет непокорного, или прикажет тут же убить его».
При этом, как отмечалось выше, действия красных партизан вполне попадали под действие репрессивных мер законодательства Российской империи. Статья 278 гласила: «…В местах, защищаемых против неприятеля, или же в виду его, виновные в умышленном поджоге или в ином истреблении каких-либо военных снарядов, предметов и вещей, принадлежащих к средствам защиты или продовольствия, подвергаются: лишению всех прав состояния и смертной казни, с позорным лишением воинской чести; на том же основании подвергаются наказанию виновные в умышленном истреблении, повреждении в военное время телеграфов, водопроводов, железных дорог, мостов, плотин, переправ и других средств сообщения…»
Но репрессии, конечно, не должны были носить стихийный характер мести, «сведения счетов». Опыт пресловутой «атамановщины» был неуместен, но репрессии, проводимые на основе судебных решений, вполне вписывались в правовую систему, создаваемую Российским правительством адмирала Колчака.
1 февраля 1919 г., было принято постановление Совета министров Российского правительства, утвержденное Верховным правителем. Оно гласило: «Совет Министров постановил: 1. Изложить ст. 90 кн. 22 Свода Военных Постановлений в следующей редакции: «В военное время на театре военных действий, когда какие-либо преступления или проступки чрезмерно увеличиваются, Главнокомандующему армиями фронта, Начальнику Штаба Верховного Главнокомандующего, Командующему Отдельной армией, Командующему армией и лицам, пользующимся равной с ними властью, разрешается усиливать временно строгость наказаний, в законе положенных, до смертной казни включительно, объявляя о том предварительно во всеобщее сведение с одновременным донесением по телеграфу в порядке подчиненности Верховному Правителю и Верховному Главнокомандующему о принятых ими мерах и о причинах их несостоятельности.
Сим же лицам и с соблюдением тех же условий присваивается право в тех случаях, когда вследствие военных обстоятельств или во время возмущения, для общей безопасности приняты будут особые меры предосторожности, за нарушение оных устанавливать наказание до смертной казни включительно, с тем, чтобы наложение таковых наказаний производилось по приговорам военно-полевых судов. Примечание: Означенное в сей статье право принадлежит исключительно должностным лицам, в статье поименованным, и не может быть ими передаваемо другим должностным лицам (явное указание на недопустимость самосудов. – В.Ц.). Настоящее постановление ввести в действие до обнародования его Правительствующим Сенатом.
Председатель Совета Министров Петр Вологодский. Военный Министр Степанов»[73].
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
