«Помоги мне стать другим. Я хочу быть верным мужем и хорошим семьянином, но ЭТО сильней меня. Ты же знаешь, что виноваты гормоны, лекарства…»
Да, я помнила про лекарства, но остальные Кеннеди ничего подобного не применяли, а верными мужьями никогда не были. Возможно, над этим стоило задуматься раньше, и сама виновата, что оказалась в нелепой ситуации.
«Ты отдалилась. Скажи, что ты меня по-прежнему любишь…»
Я никогда не умела этого делать – не умела говорить. Понимала, что, наверное, это нужно в общении с любимым мужчиной, но переступить какую-то невидимую черту и начать произносить слова, которые можно произнести лишь мысленно…
И тогда я просто взялась за ручку и написала…
Все, что было тяжело, невозможно сказать вслух, довольно легко легло на бумагу. Я легко объяснилась в любви в письмах. Написала о том, что чувствую, что не могу без него, это были настоящие любовные письма.
Я не понимала только одного: неужели всего этого не видно в каждом моем взгляде, в долготерпении, в стремлении прийти на помощь, сделать все и даже больше, чем ему нужно? Неужели он не видел, как это больно – его измены? Неужели, находясь рядом со мной десять лет, он так и не увидел меня саму? Не увидел, не заметил? Но если Джек не заметил моей любви к нему, значит, она была не нужна…
Сам того не ведая, муж признал главное – он меня не любит и никогда не любил. Наш брак был браком по расчету не с моей, а с его стороны. Подходящая супруга, умеющая держать удар…
Обычно я держала удар, но на сей раз произошло что-то другое. Я десять лет боролась, отступала, пыталась завоевать мужа, приняла помощь Джо Кеннеди, потом помощь Ли, я пыталась завоевать, утвердить, присвоить то, чего у меня никогда не было – любовь Джека. А оказалось, нужно всего-навсего признать, что ее нет. Он не мог быть верным той, которую не любил. Джек уважал меня, как мать наших детей, как первую леди, как икону стиля, гордился мной, когда толпы восхищенно рукоплескали, когда вокруг слышались комплименты, когда мое имя, мои фотографии ежедневно появлялись на страницах газет и журналов, когда меня любила Америка. Но Америка, а не ее президент.
Вернее, президент Америки Джон Фицджеральд Кеннеди любил свою первую леди и мать своих детей Жаклин Кеннеди, потому что это полагалось, но мужчина Джек не любил свою жену Джеки. И я ничего не могла с этим поделать десять лет.
А стоило ли пытаться? Наверное, стоило, хотя бы для того, чтобы через десять лет признать собственное поражение.
Удивительно, но, признав, я успокоилась. Нет, не разлюбила, даже не изменила отношение к Джеку, он был по-прежнему дорог и как отец Каролины и Джона, и как мужчина тоже, но теперь я знала, что больше ревновать, добиваться его внимания и любви не буду.
Позже выяснилось, что бабник Джек таким и остался, его не смогли «сломить» никакие жизненные перипетии. С одной из своих любовниц, роман с которой продолжался полтора года, он виделся за несколько дней до своей гибели. Так не поступают раскаявшиеся и любящие люди.
Почему я все это терпела, почему столько лет закрывала глаза на любовниц, лгала о его здоровье, улыбалась, даже смеялась, когда хотелось кричать от ужаса или плакать от жалости?
Почему столько лет играла роль счастливой жены сенатора, президента?
Знаю, что многие считают меня меркантильной, хотя не стать таковой, живя в современной нам Америке, просто невозможно. Знаю, что ходили и ходят слухи, что свекор «купил» меня за миллион и обещание сделать первой леди, когда я едва не подала на развод.
Это правда, но не вся, это только часть правды, видимая ее часть, нечто вроде верхушки айсберга, основная масса которого скрыта под водой. И не уверена, что, знай американцы всю правду, они отвернулись бы от президента или не выбрали его на второй срок.
