И решение было найдено. Председатель Центробанка В.Геращенко в период, когда я находился в отпуске, направил новому Председателю Счетной палаты С.Степашину письмо с выражением мнения, что подобные высшие государственные органы должны разрешать конфликтные ситуации не через суд, и предложением компромисса: Центробанк рассекречивает один из актов, в ответ на что Счетная палата отзывает свой иск. Степашин с этим предложением согласился, о чем я узнал по возвращении из отпуска.
Конечно, не в полномочиях Председателя Счетной палаты идти на подобные компромиссы, фактически отменяющие предшествующие решения Коллегии Счетной палаты. И случись подобное года на два-три раньше, можно было бы, опираясь на поддержку Совета Федерации, а может быть даже и Думы, такое решение Председателя оспорить и вести судебный процесс к его логическому окончанию — полной отмене судом незаконных решений Председателя Центробанка. Но времена изменились. Радикально послушной стала Дума. И от прежнего весьма самостоятельного Совета Федерации мало уже что осталось. Опереться — не на что. И в самой Коллегии Счетной палаты с приходом нового Председателя, регулярно рассказывающего о своих докладах «самому», чувствовалось неумолимое приближение всеохватывающей и всеобъемлющей «вертикали». Опереться — не на кого. Соответственно, мне оставалось в беседе с Председателем Счетной палаты настоять лишь на соблюдении формальностей — рассмотрении этого вопроса на Коллегии Счетной палаты и принятии именно Коллегией окончательного решения. Коллегия Счетной палаты, разумеется, компромиссное решение утвердила. И это был действительно максимум того, чего в изменившихся условиях можно было добиться...
ЦЕНА КОМПРОМИССА: СТАКАН ХОТЯ И НАПОЛОВИНУ ПУСТ, НО НАПОЛОВИНУ ВСЕ-ТАКИ ПОЛОН
Итак, что же мы получили в результате?
С одной стороны, полноценно «дать по рукам» алхимикам, изобретшим новый способ сокрытия от общества данных о своих неблаговидных делах, не удалось. Но на том этапе это было и невозможно, так как даже если бы суд и трижды признал полную и абсолютную незаконность действий Председателя ЦБ, это, тем не менее, не повлекло бы за собой лично для него никаких последствий — за незаконное засекречивание информации наш закон не предусматривает вообще никакого наказания. Более того, даже если бы документы и были рассекречены решением суда, ничто не помешало бы при желании их снова столь же незаконно засекретить. Конечно, это было бы совершенно возмутительное безобразие, достойное всяческого осуждения. Но рассекречивание — опять только через суд. И так сколько угодно раз до тех пор, пока в законе не появится норма об ответственности за подобные действия...
Не удалось, к сожалению, и другое — создать прецедент рассекречивания судебным решением документов, незаконно засекреченных одним из высших руководителей государства. Согласитесь, такой прецедент был бы полезен.
Но, с другой стороны, попытки сокрытия информации от общества посредством засекречивания результатов проверки полным успехом тоже не увенчались. Потенциальные последователи могут попытаться их продолжить (если, конечно, в наших новых условиях всеобщей управляемости из единого центра для этого вообще будет какая-либо необходимость). Но, тем не менее, гладкий путь для них все-таки проложен не был. И более того, пример вынужденного рассекречивания документа, незаконно засекреченного одним из высших руководителей государства, причем не просто так, а в ходе судебной процедуры и под угрозой судебного решения, все-таки есть.
РАДИ ЧЕГО ЩЕПКИ ЛЕТЯТ?
(Конституция и филология)
Но, может быть, все издержки — неизбежная плата за качественную реализацию Центробанком своих полномочий и функций? Неизбежная ли это плата — отдельный вопрос. Ответ на него станет яснее ниже, когда мы будем говорить о побочных, а затем и о прямых последствиях такой организации работы нашего Центрального банка. Сейчас же остановимся на другом — это плата за что, за движение к какой цели, за выполнение какой задачи?
Начнем с того, что хотя бы просто продекларировано в Конституции как цели деятельности ЦБ. Оказывается — ничего. Зато обозначены «функции», в которых частично скрыты и цели: «защита и обеспечение устойчивости рубля — основная функция Центрального банка Российской Федерации» (ст. 75 ч. 2) и осуществление денежной эмиссии (ст. 75 ч. 1).
Понятно ли, что это означает? Что понимать под осуществлением денежной эмиссии — вроде ясно. А вот как понимать защиту и обеспечение устойчивости рубля? То есть что требовать от ЦБ: чтобы не было инфляции, то есть чтобы не росли рублевые цены на товары? Или чтобы курс рубля к доллару оставался неизменным? Или чтобы рубль рос по отношению к доллару? Или чтобы падал, но не быстро? Или чтобы не было одномоментной девальвации? За что спрашивать с руководителей ЦБ?
Может быть, цели деятельности Центробанка, в том числе разъяснения по вопросу о том, что понимать под «защитой и обеспечением устойчивости рубля», более четко определены в законе? И там же даны какие-то критерии оценки деятельности руководителей ЦБ? Читаем закон, ищем ответ, но не находим.
Ну, уж профессионалы-то точно знают, что имеется в виду, — скажет кто-то из читателей, настроенных особенно оптимистично, может быть даже до сих пор преисполненных безусловной веры в некую мудрость всех, кто находится где-то наверху и потому знает...
Чтобы и здесь не оставалось излишних иллюзий, обращу внимание читателей на эпизод из деятельности одной из многочисленных рабочих групп и согласительных комиссий палат нашего Парламента по корректировке этого по-своему замечательного закона.
В 1999 году один из членов такой комиссии предложил внести в закон формулировку, как-то все-таки определяющую цели деятельности ЦБ. В частности, предлагалось вменить ЦБ в обязанность поддерживать такой курс рубля к основным зарубежным валютам, который обеспечивает наилучшие условия для функционирования национальной экономики. Конечно, формулировка не идеальная в силу сложности определения, какие же именно условия являются наилучшими, а также противоречивости интересов импортеров и экспортеров, но все же дающая хотя бы какие-то ориентиры. И в аналогичном законе США, действующем уже почти сто лет, именно создание наилучших условий для собственной экономики провозглашено основной целью деятельности Федеральной резервной системы... Так вот: мало того, что присутствовавшие представители руководства нашего Центробанка выступили категорически против, они в обоснование своей позиции еще и ссылались на Конституцию, где, как они утверждали, все цели и задачи ясно прописаны: «поддержание стабильности рубля».
Поначалу, честно говоря, я даже подумал, что ослышался. Но когда термин «стабильность» вместо конституционного «устойчивость» прозвучал несколько раз подряд, тут уж и я (как член комиссии от Счетной палаты) вынужден был вмешаться. Мне пришлось обратить внимание на то, что «стабильность» и «устойчивость» — понятия абсолютно разные по своему смыслу. И если руководство ЦБ действительно вместо поддержания устойчивости рубля все это время поддерживало его стабильность, то ясно, откуда взялся дефолт. Понятно: вместо мер по поддержанию устойчивости и недопущению опрокидывания рубля, то есть вместо необходимого в определенных ситуациях плавного снижения курса рубля к доллару, до последнего держали «стабильность», а как ресурсы и возможности кончились — грохнули...
