Ты сочись, сочись, сурья, на траву,На траву на землю суровую.Пропитай пройми песней Явь свою,Чтоб встречала богиню новую.И расти ей до золотой зари,И питаться млеком Земуновым.Ты вари сурью, Сурица, вари!И бросай туда стрелу Перунову…
На самом краю острова Макошь повернулась к Перуну и протянула к нему руку. Грозный бог сверкнул глазами на Сварога, тот только прикрыл глаза. Вздохнув, жадный Перун пошарил за пазухой, вынул несколько живых сверкающих молний и протянул богине судьбы. Макошь выбрала стрелу, жестом приказала Велесу поставить котел и бросила туда молнию. Стрела Перуна, вспыхнув, утонула в прозрачной жидкости и засветилась на дне как вечерний фонарь. Богиня судьбы кивнула Хмелю, тот подошел к котлу и, отрывая красные лепестки, стал бросать их в котел. Макошь посмотрела вверх – Хорс уже загонял своих жеребцов в стойло. Повернувшись к Даждьбогу, богиня судьбы сделала знак – бог впрыгнул в свою карету и лебединая колесница взмыла в воздух. Разлив над морем-океаном варево, Даждьбог поднялся к молочным облакам. Все стали молча и терпеливо ждать рождения богини.
И тут над морем появилось бордово-золотистое свечение, оно начало расти, шириться и подниматься, освещая всю Явь, это свечение превратилось в птицу Алконост, которая, поднимаясь над морем-океаном, несла в своих когтях рубиновое яйцо, сквозь прозрачные стенки которого можно было разглядеть младенца. Так родилась новая богиня, которую боги назвали – Заряница. Алконост вынесла богиню и опустила ее в руки Лады, та, укачивая младенца, унесла ее во дворец Сурицы. За ней направились остальные богини, напевая мелодичную колыбельную. Эти чарующие звуки разносились по всей Березани, достигли моря морского царя, который поднялся со дна, чтобы послушать прекрасную колыбельную.
– Эй, малец, – услышал Ромка – Хорс стоял на его облаке и поглаживал спину одного из жеребцов, он уже почти загнал всех коней в конюшни, оставалось только несколько бродячих в дальних уголках Ясуни. – Да ты никак подглядывал?..
– Я… я… это… – от растерянности Ромка не знал, что сказать.
– Ладно, – Хорс прищурил голубой глаз. – Так и быть, не скажу Сварогу, если поможешь загнать остальных жеребцов. Вон, видишь, бродят, никак не хотят домой.
– Да я с удовольствием. Только научите меня.
– Смотри: ты заходи с той стороны, а я зайду с этой, и гони их в те янтарные ворота – там их конюшни. Все понял, малец? – Хорс встряхнул рыжими кудрями и перепрыгнул на другое облако.
Когда остальные кони оказались в конюшне, бог позволил Ромке привязать их золотистыми нитями и дал мальчишке живой воды.
– На-ка, подкрепись, устал, небось. Жеребцов гонять по Ясуни – это тебе не палицу доставать. Ну тебе пора домой, богатырь. А то Даждьбог спохватится. Сейчас доставим тебя как надо, – Хорс свистнул – вмиг прискакал Ромкин конь. – Вот мой любимец. Его загоняю последним, а то и вовсе с ним ночую в Ясуни. Да я вижу, вы уже тоже подружились.
Жеребец виновато ткнулся мордой в руку Хорса.
– Ладно, ладно – я же не серчаю. Молодец, – обратился он к коню. – Довези-ка теперь нашего богатыря во дворец Дажьбожий и возвращайся в Ясунь.
– Можно я назову его Угольком, – спросил Ромка бога.
– Угольком? – повторил Хорс. – Ага, смотри, точно, и грива пышет, а ноздри черным-черны. Как есть Уголек, – подтвердил Хорс.
– Ну как тебе нравится? – обратился бог к коню.
Уголек довольно фыркнул.
– Ладно, садись на своего Уголька и держись крепче. А ты, Уголек, скачи во весь опор и нигде не останавливайся.
Конь кивнул и помчал Ромку на остров Буян во дворец Даждьбога.
Пекельное царство
Утром Дива появилась в Ромкиных палатах и тут же начала рассказ о своем путешествии на остров Березань. Терпеливо выслушав ее и всячески стараясь не выдать себя, Ромка спросил:
– А раньше что Зари у вас никогда не было?
Кувшин с живой водой переместился к умывальнику.
– Нет, она рождается, только когда в Гранатовой горе вырастает красный цветок. Заряница – это богиня Пращуров и появляется она всегда, когда грядут перемены. Так завещано Пращурами, весть об этом в Явь приносит Гамаюн. Теперь понятно тебе, богатырек, – и живая вода брызнула Ромке в лицо.
– Ах ты так?! – взвизгнул он и, приняв игру, зачерпнул ладонью живую воду и плеснул в дверь… но попал в Медведя.
Тот, фыркнув, отряхнулся.
– Там… это… тебя дожидаются у Самоцветок, велено… это… тебя доставить.
Вид у Медведя был какой-то озабоченный и одновременно растерянный.
– Я гляжу, ты… это… уж умылся, пошли за мной, надо собираться в путь…
