Когда-то один очень умный человек, с которым у меня была однажды короткая встреча (кстати, умный он не потому, что у него была какая-то ученая степень, нет, он таким был, возможно, даже таким родился) сказал о сказках так: «Считаю ли я, нет, я просто уверен, что сказки помогают нам понимать мир лучше, чем разные научные книги, написанные когда-то великими умами. Конечно, нельзя говорить о том, что эти умы впустую трудились над изучением тайного, непонятного и неизвестного, а также забытого и непознанного. Вот только самое необыкновенное, чудесное и странное и взрослые, и дети находят в обычных сказках. Поэтому можно сказать, что и Льюис Кэрролл и Клайв Льюис, Джон Толкиен и даже Ганс Христиан Андерсен кое-что понимали в этой жизни. Те, кому однажды посчастливилось понять суть сказки, даже если им в свое время не пришлось прочесть глубокомысленный научный труд о том, как сказки, мифы, легенды похожи друг на друга, а также указывают на всевозможные психофизические расстройства (пусть эти слова прозвучат здесь только один раз), открыли тайну этого волшебства, где, возможно, не только зашифрованы, но и показаны на практике почти все философии мира. Я говорю так, поскольку абсолютно уверен в том, что великие философы – от древнегреческих и древневосточных до современных – тоже, как ни странно, когда-то были детьми. И первое их знакомство с миром (возможно, за редким исключением) случилось посредством сказки, где все необъяснимое – понятно, а удивительное – обычно. Уверен, что маленькие и немного подросшие гении, собравшись вместе, не стали бы спорить с тем, где скрывается истина: в курице или яйце, если бы эти искомые объекты находились в волшебном коробе или сундуке».
Все мало-мальски важные приключения, как правило, начинаются утром
Будильник сработал в 7.30. Вставать Ромке жутко не хотелось, промозглое октябрьское утро не обещало ничего хорошего. Но надо было собираться в школу, хотя до каникул оставалось всего два дня, а потом его ждало невероятное путешествие на поиски Русской Атлантиды. Ромке уже давно до жути хотелось совершить открытие, а потом когда-нибудь, когда он станет совсем взрослым, конечно же, написать роман, ведь слово «роман» так красиво перекликалось с его именем – Рома. Все, разумеется, его называли по-разному: для мамы и папы он был просто Ромашка, ну, для папы частенько еще Роман Евгеньевич, для друзей Ромка или Ромыч… а сам он считал, что в его имени нет ничего выдающегося. Возможно, этот момент он и старался исправить, влипая в разные нелепицы и несуразицы, которые сам называл приключениями. Слава, почет, уважение – о чем еще мечтает мальчишка девяти пусть и с половиной лет, начитавшийся писателей-фантастов (мальчишки не очень любят читать сказки, считают это девчачьим занятием), которых потихоньку и, разумеется, тайно выуживал из большой отцовской библиотеки? Возможно, из-за этого фантазии ему было не занимать. Например, как-то летом он нашел старую ржавую ракету, которая несколько лет простояла на детской площадке, а потом оказалась не нужна и ее выбросили за ворота. Ромка подобрал ракету, оборудовал ее подходящим пультом управления из перегоревших и покрашенных гуашевой краской лампочек от елочной гирлянды, приделал сиденье из старого кресла, найденного на свалке, и целыми днями пропадал в ней, представляя себя бороздящим космическое пространство. Но однажды в его фантазийный мир проник невежественный лазутчик и безжалостно все разрушил. Это был соседский мальчишка, который просто высмеял Ромку перед его одноклассниками. Однако космос в Ромкиных мечтах все же тогда был хоть чуточку, но покорен. В следующий раз, начитавшись «Алисы в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, Ромка устроил у себя на даче площадку для игры в крокет и карусели из старых колес от трейлера. А сколько раз ему доводилось искать сокровища – невозможно и сосчитать. Все, абсолютно все его походы заканчивались тем, что Ромка приносил домой удивительные находки. Фантазии только разжигали жажду приключений в романтичной мальчишеской душе.
«Экспедиция в затерянный Китеж-град.
Студентов второго и третьего курса исторического факультета, желающих принять участие в поисках затерянных следов Русской Атлантиды, просим записаться в экспедиционную группу. Форма одежды – походная. Руководитель экспедиционной группы – профессор кафедры археологии, историко-археологического факультета, кандидат исторических наук – Евгений Борисович Святозаров».
Это объявление Ромка сам прикрепил на доску объявлений первого этажа в гуманитарном институте по просьбе своего отца – того самого профессора Евгения Святозарова несколько недель назад. А до этого всю неделю уговаривал отца взять его с собой в далекую, но наверняка безумно интересную экспедицию. И наконец-то уговорил.
– Ну пойми, я не могу тебя взять. – Усмехнулся своей милой улыбкой Евгений Борисович, раскладывая дома в большой комнате на серо-зеленом ворсистом ковре экспедиционную карту, вероятно для того, чтобы проложить на ней маршрут. – Ты же еще ребенок, а я еду со студентами, им всем по двадцать лет. – Вон, подай ту коробочку, пожалуйста, – сказал он.
Ромка вздохнул, дотянулся до прозрачной коробки с разноцветными флажками. Евгений Борисович посмотрел на своего подросшего сына, очень напоминавшего ему его самого в детстве – такого же худого и высокого для своих девяти лет мальчишки, с бледной матовой кожей, темно-каштановыми непослушными, волнистыми вихрами, широкими длинными и густыми бровями, серо-голубыми почти синими глазами и яркими алыми губами, будто обмазанными любимым Ромкиным малиновым вареньем, которые он постоянно облизывал, когда волновался. Взяв из рук сына коробку, Евгений Борисович открыл ее и стал скотчем старательно прикреплять флажки к карте.
– Пап, ну я же самостоятельный, – уговаривал отца Ромка, помогая ему прикреплять флажки.
– Помнишь, в прошлом году вы улетели с мамой в Сочи, а я здесь один целую неделю жил, и ничего. Сам готовил себе, сам стирал, даже полы мыл, со мной не надо нянчиться.
– За тобой тогда соседка тетя Валя приглядывала, и твой Антошка все время у нас ночевал, – мычал историк, задумчиво почесывая темный вихрастый затылок. – И кто тебе готовил? Ты сам? – разбил всю тактику сына Евгений Борисович. – Тебя же кормили постоянно домашним, тетя Валя старалась. Не приставай, Ромашка, поедешь к бабушке – мы так решили с мамой. Лучше иди доделай уроки.
– Ну па-а-апа, – не отставал Ромка. – Как же я стану самостоятельным, если я буду все время с бабушкой сидеть. Я хочу как ты – ездить в экспедиции, бывать в разных местах, узнавать что-то новое…
– Мал еще. Твой дед взял первый раз меня в море, только когда мне шестнадцать исполнилось, – ответил профессор, прикрепив к нарисованному на карте холму синий флажок, – а тебе только девять, и мама не разрешит.
– Разрешит, разрешит, – не унимался Ромка, – я уже с ней говорил, я еще поговорю.
– Вот вернется завтра мама из рейса, тогда и поговорим, а пока доделай уроки и иди гулять. Антон уже звонил, спрашивал, – Евгений Борисович закончил разговор с сыном и, прикрепив последний зеленый флажок к нарисованному домику с башенками, сфотографировал полученный результат, видимо для того, чтобы показать его кому-то очень важному.
