Кто-то из дворян, маленький сморщенный старик, похожий на гнома, вдруг прошамкал беззубым ртом: «А ведь голова-то, небось, дорогая! Одного золота в ней на мильон рублей, не меньше! Это я твердо говорю, как попечитель Московского университета, хотя образованием сам и не вышел – кончил только семь классов.»
Другой господин, высокий чернобровый красавец в расшитом камзоле и с лопатой в руке, покачал головой и презрительно поморщился. – «Да разве в одном золоте дело, граф Иосиф Давыдович? Бюст императрицы – великое произведение искусства! Сия историческая реликвия должна стать достоянием народа. Для этого ее надо закопать, и поглубже.» – «Зачем же закапывать, маршал Михаил Николаевич?» – дружно закричали дворяне, а одна впечатлительная дама даже упала в обморок. – «Как зачем? – удивился маршал. – Когда-нибудь, лет через двести, дела у России могут пойти совсем плохо. Вот тогда-то этот бюст откопает какой-нибудь любознательный отрок, и передаст ее в Кремлевский музей. И после этого все в любезной нашей стране пойдет хорошо». – «Почему же, дорогой маршал?» – ехидно спрашивает его один из дворян. – "Как почему? Ведь тогда в Кремле станет на одну голову больше. Да еще на какую – на голову самой Екатерины Великой, и не простую, а золотую!»
Дворяне зааплодировали. Маршал осторожно снял бюст с мраморного пьедестала, засунул его под мышку и зашагал вглубь парка. Нашел там самое затаенное место, между трех старых лип, и начал копать землю. Докопался до подземного хода, спрыгнул в него и спрятал золотой бюст в большой деревянный ящик. Потом закопал яму, и указал на нее пальцем.
«Запомни сие место, юный отрок, – громко произнес он. – Здесь, среди трех лип, спрятан самый главный российский клад!»
Антон и не заметил, как заснул.
Наутро его разбудило прикосновение чей-то холодной руки.
– Что, что? – испуганно завопил Антон, подскакивая на постели. – Маршал, не трогайте меня, не трогайте!
Ольга Дмитриевна рассмеялась.
– Ну вот, тебе уже и маршалы стали по ночам снятся. Наверное, опять начитался на ночь приключенческих книжек. Вставай, соня, уже десятый час!
Антон открыл глаза – и даже побледнел от испуга. Он вспомнил, что забыл спрятать подсвечник. Сейчас мама увидит его, и…
Но Ольга Дмитриевна быстро ушла на кухню, пообещав, что сегодня по случаю воскресенья на завтрак будут его любимые оладьи со сметаной. Антон пулей выскочил из постели. На стуле почему-то ничего не было. Сердце мальчика екнуло. Он тут же опустился на колени, и чуть не заорал от восторга. Оказалось, что подсвечник преспокойно лежал себе под кроватью. И как он там оказался? Непонятно. Но все равно ему здорово повезло!
Спрятав сокровище вновь в нижний ящик стола, Антон направился в ванную. По дороге он не выдержал и свернул на кухню, откуда несся целый букет соблазнительных запахов.
– А где папа? – спросил он, с вожделением глядя на большую сковороду, на которой подрумянивались золотистые оладьи.
– Уже ушел на огород. Не облизывайся, соня! Пока не умоешься и не сделаешь зарядку, оладьев тебе не видать. А потом мы с тобой дружно пойдем на фазенду. Нужно полить капусту и кабачки, а потом придется заняться колорадскими жуками. От этой жары их жуть сколько развелось!
Антон сразу же погрустнел.
– Ну, мам… Мне же сегодня на день рождения идти! Я должен быть в отличной форме.
– Будешь, – усмехнулась Ольга Дмитриевна, ставя на огонь чайник. – Сотню-другую раз понагибаешься к картофельной ботве, так сразу обретешь отличную спортивную форму. Да ты не куксись, до обеда мы управимся. И не стыдно тебе лениться, этакому здоровяку? Бегаешь целыми днями неизвестно где, на это тебя хватает. А как отцу с матерью помочь…
Антон развел руками.
– Разве я против? Жуки так жуки. Просто я их терпеть не могу. Уж больно они противные, особенно в личиночном виде. И чего вы их не потравите какой-нибудь химической гадостью?
– Потому что не хотим эту самую гадость потом есть вместе с картошкой, – объяснила Ольга Дмитриевна. – Да и Москва-река рядом, после дождей вся отрава туда попасть может… Иди, умывайся, юный химик!
До часа дня Антон честно вкалывал на огороде. Сам себя он представлял рабом-негром, работающим на хлопковой плантации под присмотром надсмотрщиков. Но в конце концов, во всем плохом можно найти хоть чуточку хорошего. Руки-то работали, а голова была свободной. Антон напрягал ее изо всех сил, пытаясь извлечь какую-то пользу из рассказа старого сторожа, но у него ничего не выходило. Что-то Иосиф Давыдович не договорил, о чем-то очень важном промолчал. А этот дурацкий сон, что с ним делать? Маршал Тухачевский вроде бы указал ему на место между трех старых лип, где зарыт золотой бюст. Говорят, некоторые сны сбываются. Быть может, три старые липы существуют на самом деле? Он, вроде бы, когда-то видел нечто похожее… Но где? Вот в чем вопрос!
Время от времени родители и Антон устраивали небольшие перерывы. Они усаживались на длинной скамейке, доставали из пакета бутылки с газированной водой, бутерброды, огурцы и соль, а затем неспешно перекусывали, разговаривая о том и о сем.
Однажды Антон набрался смелости и как бы между делом спросил:
– Пап, ты как-то рассказывал, что вы с мамой давным-давно видели подземный ход на берегу реки, под голицынским парком. Было дело, или все это сказки?
Сергей Алексеевич с удивлением посмотрел на Антона.
– Нет, не сказки. Мы с мамой действительно лет двадцать назад видели на обрыве возле воды арку, выложенную из красного кирпича. Но ее потом завалило землей. Что, нынче она опять открылась?
– Ну что ты! – испуганно воскликнул Антон. – Нет там ничего. Просто мы с ребятами недавно купались под парком, вот я и вспомнил про твой рассказ… Интересно, а куда этот ход мог вести? Родик сказал, будто бы какой-то подземный ход идет через всю деревню, аж до самого кладбища. Мол, так прабабка ему рассказывала. Как думаешь, пап, это правда?
Сергей Алексеевич расхохотался и потрепал Антона за волосы.
– Чепуха! До кладбища оттуда километра полтора будет, если не больше. Я слышал другое – будто старинный подземный ход вел к подвалам церкви. До нее от берега реки метров двести, так что это вполне похоже на правду.
Антон, грызший сочное яблоко, едва не подавился.
– Какой такой церкви? – сипло спросил он. – Разве в нашем Петровском есть церковь?
– Была, – ответила Ольга Дмитриевна. – Она стояла неподалеку от голицынского особняка, недалеко от края Попова оврага. Помнишь, где находится волейбольная площадка? Вот там-то и находилась церковь. Когда ты был маленьким, я часто привозила тебя на коляске в эту часть парка. Хорошо там, тенисто. Особенно на липовой аллее, что идет вдоль берега реки. Наверное, по ней я прокатила тебя взад и вперед не одну тысячу раз. Но этого ты, конечно, помнить не можешь…
Антон изумленно захлопал ресницами.
– Церковь… Ну конечно же, ведь наше Петровское раньше называлось не деревней, а селом! И как я раньше не сообразил? Мам, а когда же эту церковь сломали?
