Мэтт молчал, все больше изумляясь этой неожиданной и весьма причудливой ситуации: леди Карлайл, дерзко обшаривающая карманы человека, которого он держит под прицелом. Что же, интересно, она там ищет?
Но что бы она ни искала, она так ничего и не нашла и принялась расстегивать его крахмальную сорочку.
— Где она?
— В надежном месте, — усмехнулся ей в лицо Питер.
Элли отступила назад.
Ну что, обнаружила что-нибудь для себя приятное, моя милая? — добавил он со смешком и обеими руками распахнул сюртук, словно приглашая ее припасть к его груди.
Мэтту очень не понравились ни предложение незнакомца, ни его откровенные намеки.
— Хотите, чтобы я пристрелил его? — прорычал он, не вполне уверенный в том, что блефует.
— Нет! — Она потянула Мэтта за рукав. — Нет, пожалуйста, не убивайте его. Он не опасен. Да и все это на самом деле не имеет большого значения.
Очень медленно Мэтт опустил “кольт”. Он не разделял оптимистического мнения Элли об этом человеке. В хитрых глазах незнакомца он увидел нечто напоминавшее ему коварное терпение койота, преследующего свою жертву.
Обещаю тебе, Элисия, что это еще не конец, — зло буркнул англичанин и зашагал прочь.
Элли тяжело вздохнула и оглянулась на Мэтта. Неожиданно она схватила его за подбородок и развернула его голову так, чтобы на лицо падал свет от фонаря.
— Вы ранены! — охнула она и, выпустив подбородок, легко коснулась пальцами его разбитых губ, словно перышком провела.
— Да так, ерунда, — не думая, пробормотал Мэтт. Когда она отняла руку, ему захотелось дать себе хорошего тумака. Неужели не мог сказать, что ему очень больно, — а, собственно, так оно и было на самом деле, — чтобы подольше ощущать это нежное, ласковое прикосновение. Но, может быть, еще не поздно драматически застонать, например?
— Разумеется, не ерунда. Рану необходимо обработав, пойдемте со мной.
Она схватила его за руку и потянула обратно в сторону салуна. Мэтт послушно последовал за ней, немного озадаченный. Может, у нее проснулся инстинкт подбирать и лечить раненых птичек и других божьих тварей? Он просто не знал, чем еще можно объяснить ее неожиданную заботу о его здоровье.
Какой-то человек, покачиваясь, вышел из салуна. Вытащив несколько монет из своего кошелька, Элли сунула их ему, при этом выхватив у него из руки полупустую бутылку виски. Посмотрев удивленно сначала на девушку, затем себе на ладонь, мужчина развернулся и направился обратно в салун, чтобы на эти деньги купить себе новую бутылку. Мэтт наблюдал за этой сценкой, иронично выгнув брови, но Элли этого, кажется, не заметила. Она деловито направилась к своей лошади и вытащила из седельной сумки запасной шейный платок.
Мэтт подумал, что она собирается смочить ткань и приложить к ране, но вместо этого она подняла бутылку и плеснула виски прямо ему на разбитые губы, подхватывая сбегающий ручеек платком. Мэтт дернулся от внезапно обжегшей его боли.
— Ох! — только и мог он сказать.
— Не будьте ребенком. Спирт продезинфицирует рану-
Да знаю я. Черт возьми, вы могли бы хоть предупредить!
Он осторожно коснулся горящих губ.
Прекратите их трогать! Вы еще больше занесете заразы.
И хотя Мэтт проклинал ее про себя на чем свет стоит, он все же послушался. Он с опаской посмотрел на ткань, пропитанную виски, которую Элли держала в руке, но на этот раз она очень осторожно приложила ее к ране.
Он назвал вас Элисия. Это ваше полное имя? — Элли помедлила с ответом, осторожно стирая кровь с его лица.
— Да, — наконец сказала она. — Не могли бы вы постоять спокойно? Я не могу как следует обработать вам ранки, если вы будете говорить.
— Это необычное имя. Я никогда его раньше не слышал.
— Моя мать дала мне такое имя, чтобы сделать приятное отцу. Он любитель археологии, и его любимые периоды в истории — греческая и римская эры. В греческой мифологии Елисейские поля — это что-то вроде греческого загробного мира полного блаженства, куда попадают великие герои, павшие на поле битвы. Здесь они могут жить вечно в счастье и радости, не зная тревог и болезней, в окружении прекрасной природы.
— Рай, — пробормотал Мэтт.
— Что-то вроде этого. На самом деле это имя всегда доставляло мне массу неприятностей. В детстве меня всегда дразнили. — Она отняла руку от его лица, выставив вперед мокрую тряпку как оружие. — И предупреждаю вас, Деверо, я давно выросла и не потерплю никаких насмешек по поводу своего имени ни от вас, ни от кого бы то ни было.
— Я и не помышляю об этом… во всяком случае, пока вы можете опять плеснуть неразбавленного виски на мои разбитые губы.
Она посмотрела на него с некоторым сомнением, словно хотела удостовериться в его искренности, затем просто Кивнула и вернулась к его ранам.
Посмотрим, — сказала она с угрозой.
Мэтт с трудом подавил улыбку. Он находил ее имя восхитительным и очень подходящим ей: оно так же ласкало слух, как она сама радовала глаз. Он немного расслабился и, воспользовавшись моментом, принялся изучать ее лицо. Свет фонарей высвечивал кремовую матовость ее кожи и сверкал золотистыми искорками в ее волосах цвета густого меда. Ее глаза были удивительно густого зеленого цвета, словно горные луга весной. Странный покой снизошел на него, расслабляя мышцы и наполняя все его тело теплым солнечным светом.
Элли от усердия высунула кончик языка и чуть сжала его зубами. От этого простого, невинного жеста Мэтта вдруг прошиб пот, дыхание участилось, сердце застучало сильнее и громче.
Элли почувствовала его горячее учащенное дыхание тыльной стороной ладони. По телу ее прошла дрожь, и она вдруг очень ясно осознала красоту его крупных мужских губ. Его квадратную челюсть покрывала колючая дневная щетина. Она ощутила мощь его сильной шеи, широких плеч, в сравнении с которой сама она показалась себе хрупкой и слабой. Она еще никогда не была в такой опасной близости от мужчины, столь неоспоримо являющего собой образец мужественности и силы.
Ее вдруг потряс резкий контраст между его примитивной, но такой явной мужской чувственностью и всем своим холодным существом, полностью лишенным каких бы то ни было страстных чувств. Отчего-то это показалось ей совершенно невыносимым. Она почувствовала свою несостоятельность как женщины, и это, вместе с полным отсутствием доверия к нему, заставило ее отпрянуть.
— Почему вы дали завлечь себя в эту драку? — спросила Элли, опуская задрожавшую вдруг руку, пытаясь за этим нейтральным вопросом скрыть свое замешательство и неуверенность. — И вообще, что все это значит?
— Несколько недель тому назад местная банда устроила на меня засаду.
— Засаду? В каком смысле?
— Они подкараулили меня на дороге и подстрелили из-за кустов, как трусы. Я тогда едва не отправился к отцам.
