Через некоторое время я уже стоял в относительно теплом, набитом людьми автобусе, правда, у самых дверей, прижавшись к ним спиной, а лицом – к груди полной женщины в вязаной шапке. Автобус резко тормозил на светофоре и рывками трогался, расшатывая не только тела, но и психику пассажиров. Несмотря на общую нервозность, все сидели молча, периодически поправляя на коленях пакеты и портфели.
Так и не поднявшись в салон автобуса, я смотрел на всех снизу вверх, разглядывая покрасневшие от холода ноздри прижавшихся друг к другу людей. Напротив меня, сразу за женщиной с большой грудью, стояли мама с дочкой лет пяти. Маму я не видел, а вот девочка была совсем рядом – в серой шапке с бубоном и в светлом пуховике с капюшоном. Девочка рассматривала мелькающие в окнах витрины и то и дело поглядывала на меня. Видимо, выражение моего лица было столь болезненным, что у девочки не хватало духа задержать на нем свой взгляд дольше чем на пару секунд.
«Вот к таким рожам, как твоя, и привыкают дети, не радующиеся ничему».
После этой мысли я подмигнул и через силу улыбнулся ей в момент, когда она в очередной раз обратила на меня внимание. Девочка тут же отвела глаза в сторону. Я подмигнул еще раз и, видя меня боковым зрением, она смущенно улыбнулась в ответ.
– Привет! – негромко произнес я.
Маленькая девочка схватилась рукой за пальто рядом стоящей мамы и игриво уткнулась в него лицом. Выглядывая одним глазком, она не переставала улыбаться. Контакт был налажен. Я вновь заставил себя улыбнуться и, наслаждаясь ее детским обаянием, продолжал подмигивать, ребенок хихикал в ответ. Тем самым я немного отвлекал и себя.
Автобус резко остановился, и вновь зашипели двери. Я спиной вышел из автобуса, выпустил выходящих пассажиров и вновь забрался на ту же ступеньку. Двери закрылись, и развалина, дергаясь, покатила дальше. Женщины с грудью больше не было рядом, но маленькая девочка стояла на своем месте, повернувшись ко мне спиной. Я встал поудобнее и минуту спустя издал негромкий звук, похожий на кваканье лягушки, обращаясь к ребенку «мультяшным» языком. Девочка не реагировала.
Я повторил – никакой реакции.
«Видимо, мои шутки даже детей не веселят», – подумал я и сделал последнюю попытку: квакнул громче и, дотянувшись до руки ребенка, легонько дернул за мизинец. Теперь я был замечен, девочка убрала руку и резко повернулась, наткнувшись на мое улыбающееся лицо и нарочито скошенные глаза. Встретившись с ней взглядом, я опешил и дернулся так, что ударился затылком о двери автобуса. Улыбка сразу сползла с моих губ. Вокруг меня все расплылось, и я едва успел крепко ухватиться за поручень, чтобы устоять на ногах. На меня смотрела не девочка пяти лет, а пожилой карлик. В серой шапке с бубоном его голова выглядела еще круглее, а светлый пуховик подпирал и без того пухлый подбородок. Хмурое лицо давало понять, что он не приветствует дергание его за мизинец и кваканье постороннего человека за спиной.
Как только головокружение прошло, я открыл глаза и увидел, что карлик продолжает внимательно смотреть на меня, не моргая, словно изучая мое идиотское выражение лица. Так мы и стояли, глядя друг на друга в упор.
Его старая кожа цвета сухой земли напоминала мятый целлофановый пакет. Выпученные глаза, полуприкрытые оттянутыми веками, казались неясными и чуть раскосыми. Темные мешки под ними свисали, словно тяжелый груз. А острый нос с почти прозрачными ноздрями и тонкие губы с опущенными уголками придавали карлику почти зловещий вид. Вот только одет он был точь-в-точь, как та девочка, с которой я только что заигрывал. Всматриваясь в его черты, я тщетно пытался понять, куда делся ребенок. Разве возможно, чтобы на его месте оказался старый мужчина такого же роста и в такой же одежде?
Автобус снова дернулся и после нескольких рывков медленно продолжил свой путь. В конце автобуса, где я стоял, эти рывки ощущались сильнее, чем спереди. Люди, опираясь на рядом стоящих, продолжали зябнуть и пошатываться, а я, испуганный и растерянный, не сводил глаз с карлика, пока какой-то мужчина не заслонил его собой.
Мои широко раскрытые глаза, видимо, привлекли внимание окружающих. Встрепенувшись, я огляделся по сторонам и наконец увидел ту девочку, держащуюся за мамин рукав. Она стояла в нескольких метрах отсюда, в самом начале автобуса, и пристально смотрела на меня. Я прищурился. В ее ухмылке читались издевка и надменность. Боясь разглядеть в чертах ребенка лицо карлика, я перевел взгляд на мужчину, стоящего рядом:
– Разрешите пройти, – произнес я, поднимаясь по ступенькам и стараясь протиснуться между людьми. Мне хотелось еще раз увидеть лилипута, чтобы расставить все точки над i. Оказавшись зажатым со всех сторон и опустив голову, я искал глазами маленького страшного мужчину, который никуда не мог деться за ту минуту, что оказался вне поля моего зрения. Но его нигде не было. Он словно испарился.
– Ты не мог исчезнуть, – бормотал я еле слышно. – Ты не мог мне привидеться. Я знаю, что ты где-то здесь.
Стоящий рядом мужчина посмотрел на меня и переспросил:
– Вы мне? Что вы говорите?
– Нет-нет! Это я не вам. – Меня снова начало подташнивать. – Это я так, мысли вслух… Простите, а вы сейчас карлика не видели? Ну, такого пожилого мужчину, только очень низкого роста. Он похож на маленького тролля или гнома… Не видели?
Мужчина с недоверием взглянул на меня.
– Какого карлика? Вы о чем?
Виски пульсировали, отбивая степ на стенках моего черепа. Я сжал переносицу.
– Ну как же? Минуту назад он стоял здесь! Прямо за вами! Карлик в детской шапке с бубоном! Как вы могли не видеть его?
Мужчина недоуменно посмотрел на меня и отвернулся.
Я обратился к рядом стоящей женщине:
– Простите, а вы карлика видели?
Она приподняла бровь.
– Что?
– Ну, вы карлика видели? Пожилой такой, в шапке с бубоном…
Автобус ехал, то притормаживая, то набирая ход. Видимо, какие-то препятствия на дороге не давали ему ехать размеренно. Я огляделся по сторонам и продолжил:
– Понимаю, это звучит странно, но только что я видел человека маленького роста, прямо здесь. И стоило мне отвлечься на минутку, как он сразу исчез! Вы не обратили на него внимания? Ведь не каждый день встречаешь карлика в автобусе?
Она пожала плечами:
– Не обратила. А вам-то он для чего?
– Ну… Мы хорошо знакомы. Я его заметил, а он меня – нет. Хотел поприветствовать, ведь столько лет не виделись! – Я выдавил из себя улыбку.
Озираясь по сторонам, выискивая странного человечка, я периодически встречал пристальный взгляд пятилетней девочки, все еще улыбающейся и наблюдающей за мной. В результате я тоже впился глазами в странное дитя. Мне не нравилась вся эта ситуация, и издевка на лице ребенка, которая, словно маска, натянутая на лицо, не шевелилась ни единой складкой, меня очень раздражала.
Мы остановились. Двери зашипели. Люди, как манекены, вывалились из автобуса, снося друг друга с ног, не обращая никакого внимания на грубость. И тут же новая партия торопливых и безразличных горожан заполнила рухлядь на колесах. Девочка с мамой вышли на остановке и встали как вкопанные. Мать отвернулась в сторону, ее лица я так и не увидел, а ребенок продолжал смотреть на меня. Двери закрылись, и автобус тронулся. В этот момент девочка распахнула глаза и подняла брови. Из-под рукава выглянул сжатый кулачок с торчащим мизинцем. Им она и помахала мне вслед, не меняя выражения лица-маски. Розовая кожа, искусственная улыбка, выпученные глаза и слишком светлые белки с маленькими зрачками посредине… И чем больше я отдалялся от нее, тем неприятнее становились ее черты, смазываясь из-за расстояния и грязного стекла, через которое мы смотрели друг на друга.
