А ещё через три месяца амэнское войско возвратилось из Крейга в Милест, и Олдер первым делом решил навестить тоже вернувшегося с лаконской границы Иринда…
Тысячник встретил гостя во внутреннем дворике с давно и безнадёжно запущенным бассейном, и Олдер с первого взгляда заметил, что Иринд за эти месяцы заметно сдал. Кожа лица словно бы посерела, плечи согнулись, походка стала по-стариковски шаркающей, а от тела шёл какой-то нездоровый, едко-кислый запах… Впечатление усиливалось ещё и одеждой тысячника: сорочка под накинутой на плечи курткой явно была несвежей, с желтоватыми пятнами на груди, а поясницу Иринда охватывал большой, связанный из колючей шерсти синий женский платок — неслыханная прежде вольность для всегда ратующего за чистоту и опрятность Иринда… И где он только откопал такое «украшение»?
— Ну да, приболел немного, — вместо приветствия сварливо проворчал тысячник, а затем, проследив взгляд Олдера, добавил: — Просквозило на лаконских ветрах, а платок я у кухарки позаимствовал — она себе таких может ещё с десяток связать. Не убудет… И, кстати, что это у тебя в руках — трофей из Крейга?
Олдер слабо улыбнулся. О пристрастиях тысячника в выпивке он был отлично осведомлён.
— Да так… Напоролись в одной из крепостей на запасы лендовского васкана…
— И ты решил старика порадовать… — Иринд вдруг перестал ворчать и, пристально взглянув в глаза Олдеру, произнёс: — Ну, так пойдём — распробуем твой трофей…
В комнате было жарко и душно, Иринд, кряхтя, устроился в кресле, разлил васкан по небольшим бронзовым стопкам и оценивающе прищурился…
— С каждым годом всё больше убеждаюсь: от зимних холодов напрямую зависит и крепость изготавливаемых в княжестве напитков, ну а лендовский васкан — истинное лекарство, живой огонь! И тело лечит, и душу веселит!
Произнеся такой тост, Иринд тут же опрокинул стопку и довольно крякнул…
— Да, настоящий… Вино, кстати, у лендовцев довольно кислое, но, в отличие от крейговской водицы, забористое… Но хватит о выпивке, поговорим о тебе.
Иринд снова разлил васкан по опустевшим стопкам, прищурился, глядя на Олдера.
— Я так понимаю, что ты отпрашиваться пришёл. Ты не смотри, что я болею, — новости всё равно узнаю в первую очередь. Знаю, что Ронвен тебя пригрел крепче сына родного, да ещё и так расхвалил перед нашим Владыкой, что он решил тебя землёй наградить на отвоёванных в зимнем походе крейговских вотчинах… Да ты губы-то не поджимай, не хмурься — я тебя не осуждаю. Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше…
Олдер опрокинул стопку, мотнул головой.
— Нет. Не отпрашиваться я пришёл, глава, а обратно проситься. Под Ронвеном я больше ни одного дня ходить не желаю!
Иринд, услышав такое заявление, нагнулся вперёд и, чуть склонив голову набок, пристально взглянул на Олдера, ещё больше став при этом похож на старого, умудрённого жизнью грифа-стервятника.
— Что ж так? У Ронвена ты в любимцах будешь ходить, а у меня ещё года два, если не три, сотником останешься. Не потому, что дурак, а потому, что молод ещё слишком для большей власти.
Олдер вздохнул.
— Так ведь ходил и не жаловался… А от Ронвена мне ни тысячи, ни земли не надо…
Иринд прикрыл глаза, усмехнулся.
— Так-так… А теперь давай начистоту: что между тобою и Ронвеном произошло, что у тебя теперь при одном упоминании о лучшем друге твоего отца с зубов яд каплет? Точь-в-точь как у той гадюки, из отравы которой мне мазь делают…
Молодой «Карающий» невесело усмехнулся.
— Да ты, похоже, и так всё знаешь, Иринд…
Но старый тысячник в ответ одарил гостя новым пристальным взглядом и, наполнив стопку Олдера до самых краёв, тут же придвинул её к нему.
— Знаю, но хотелось бы и от тебя услышать, что к чему… Только выпей сперва, так всю накипь легче высказать будет…
Олдер не стал особо артачиться. Обсуждать произошедшее ему всё равно было не с кем. Антар, хоть отец в нём, похоже, и не ошибся так, как в Ронвене, все равно не подходил для такого разговора, а Иринд… Что ж, старый стервятник знает его с младых ногтей, да и тайну сказанного блюдёт свято… Так что Олдер рассказал Иринду всё — включая последние слова Ирташа, свои безуспешные поиски и согласие на тайные похороны Мартиара, которые были уже прямым нарушением воли Ронвена… Вот только он, Олдер, не мог поступить иначе…
Иринд выслушал Олдера, как всегда, молча и не перебивая, но когда последнее слово было произнесено, не стал отвечать сразу, а молчал, по-птичьи прикрыв глаза… Но его дрёма оказалась не более чем иллюзией. Через некоторое время Иринд встряхнулся и заговорил.
— Что ж, ты действительно рассказал мне всё… За твой поступок я тебя не осуждаю — этот крейговец, сразу видно, был хороших кровей и крепкой закалки. Честное и простое погребение — самое меньшее, что ты мог ему дать, а большего бы, верно, не смог бы уже сделать никто… Что же до Ронвена, то я сам с ним поговорю. Скажу, что он больше не получит от меня не то что сотни, а даже единого ратника. Ибо даёт им слишком много воли. Твоя сотня совсем отбилась от рук… Ты же, в свою очередь, при встрече с ним не отводи глаза и не скрипи зубами от злобы. Он не должен заметить, что твоё отношение к нему переменилось!
Выслушав такое напутствие, Олдер немедля вскинулся, собираясь возразить, но Иринд лишь покачал головой.
— Тише, Олдер из рода Остенов, тише… Ронвен бьёт в спину, исподтишка, а ты ещё не привык иметь дело с такими врагами. Так что погоди выражать свою неприязнь открыто — время ещё приспеет… Да и от землицы тебе ни в коем разе отказываться не следует — ты свой надел получаешь из рук Владыки, а не Ронвена, так что ничего постыдного в этом нет, да и сама земля лишней не будет! Твой отец ведь был младшим сыном и унаследовал из родовых владений всего ничего, так что самое время тебе обзаводиться своим имением. Земля, она всегда впрок идёт и ценнее денег — особенно когда надо будет выходить в отставку. К тому же, я узнавал, кусок тебе достался жирный: хорошие поля, речка, пара деревень; отстроишь себе дом и будешь жить как у Семерых за пазухой. На обустройство я тебе, если хочешь, сам денег дам, да и как крестьян лучше приструнить — всегда подскажу.
При последних словах уже явно прикидывающего, что лучше строить и выращивать в ещё не существующем имении, Иринда Олдер слабо усмехнулся.
— Глава, спасибо… Но я ведь воин…
Иринд же при таких словах лишь вздохну;! да притворно сердито взглянул на Олдера.
— Воин ты только до тех пор, пока в возраст не вошёл, а вот когда тебя скрутит, как меня, то ты сразу поймёшь пользу обустроенного имения и верного дохода. Так что слушай меня, пока я живой, да учись, благо я ещё несколько лет смогу вас, молодых да ранних, на правильную дорогу ставить, хоть и трудно мне теперь за вами, щенками, угнаться. И возраст, и кости уже не те… А пока… — Иринд вдруг словно бы скинул маску, сразу став старше ещё на десяток лет. — Есть у меня новость, которой ты ещё не знаешь. Лазутчики донесли, что Владыка Лезмет лишил Мартиара Ирташа и его потомство родового имени и всех привилегий за то, что он якобы сдал Реймет без боя! Так что Крейговский Властитель обошелся с Мартиаром даже хуже, чем Ронвен… Если последний всего лишь надругался над мертвым телом, то Лезмет искупал в грязи саму память о воине, который положил за него жизнь…
