— Я очень на тебя разозлилась. Кстати, Филип поссорился со мной, он сказал, что я постоянно думаю о тебе.
— Это правда?
— Да.
— Я счастлив, — сказал Натан.
Изольда осмотрелась вокруг. На глазах у нее появились слезы.
— Можно взглянуть на твой дом?
— Считай его своим, — сказал он.
Ни одно жилище она не рассматривала с таким интересом. Изольда прошла через кухню в гостиную, ванную, следующую комнату, где стояли книжные стеллажи, от пола до потолка, и настольный компьютер. Посетила маленький кабинет с телевизором, взглянула на закрытую дверь.
— Там ничего нет, — объяснил Натан.
Наверху располагались три спальни и две ванные комнаты. Когда в одной из спален он открыл ставни, перед ее взором предстал фантастический пейзаж: заснеженные поля, залитые лунным светом, и далекий ряд холмов на горизонте.
— Иногда здесь бывают сильные ветры, поэтому приходится держать окна закрытыми, — рассказывал он. Изольда подумала, как хорошо было бы остаться здесь вдвоем с ним и с собакой, которая везде их сопровождала.
Только одна, довольно большая комната выглядела обитаемой. Стены, обитые сосновыми досками, высокий потолок с балками из мореного дерева и королевских размеров кровать. Она бы решила, что это комната Натана, но чувствовалось, что кто-то другой живет здесь постоянно.
Глупо, но вместо того, чтобы спросить: «Это твоя спальня?» — она посмотрела на кровать и покраснела.
— Какой милый дом, — сказала Изольда.
Немного позже, в холле, она поинтересовалась:
— Что ты планируешь устроить здесь? — и показала на закрытую дверь.
— Я еще не решил окончательно, нужно время. Хочется, чтобы здесь ты чувствовала себя как дома.
Натан открыл дверь, от увиденного у Изольды перехватило дыхание. Она остановилась у небольшой картины — черно-белый набросок, сделанный карандашом.
— Девушка Розетти? Неужели это моя вещь? Или копия?
Узкую позолоченную рамку наброска нельзя было ни с чем перепутать. Колье улыбнулся.
— Это подлинный Данте Габриэль из вашего дома. Когда на распродаже я смотрел на набросок, у вас был такой грустный вид.
Лучшего подарка ей еще не делали. Имени Натана не было в списке покупателей, вероятно, он выступал в качестве посредника. Вскоре она обнаружила здесь свое бюро и другие безделушки, которые продавались достаточно дорого. Она думала, что все эти вещи утеряны безвозвратно. Она удивилась, как много вложил Натан в оплату долгов дедушки.
Некоторое время Изольда постояла в изумлении, потом прошептала:
— Тебе не следовало этого делать. Я чувствую себя обязанной.
— Я чувствую себя обязанным, — ответил он. — Веришь мне или нет, но у меня тоже есть совесть. Я виновен в том, что, пользуясь твоим доверием, многое узнал о графе, поэтому решил купить на распродаже несколько твоих вещей. Потом, когда ты так вдохновенно и мужественно сражалась за доброе имя Коссовичей, я окончательно в тебя влюбился, но на моем пути появился Филип. С тех пор я делал все, что мог, чтобы облегчить тебе жизнь.
Изольда окончательно перестала что-либо понимать.
— Ты помогал мне? Но как? — (Но Натан уклонился от ответа.) — Значит, это ты через юридическую контору помог мне решить проблему с долгами? И ты помог мне с банковским займом для строительных работ? Мне удивительно легко удалось решить и первое, и второе.
Некоторое время они смотрели друг на друга. И Натан признался:
— С юридической фирмой я помог, с банковским кредитом — нет.
— А я считала, что сделала все это сама, — вздохнула она.
— Поверь, — сказал он. — Ты вполне могла справиться и сама. — Он положил руки ей на плечи и прижал ее к себе. — Ты победитель по природе, ты должна была выиграть. Но на это потребовалось бы больше времени, больше бессонных ночей. В конце концов, почему я не мог тебе помочь? Ради тебя я был бы готов лишиться всего состояния, так что мне стоило попросить нескольких друзей проконсультировать тебя и купить вещи, которые я мог позволить себе. Да, ты бы выдержала, но я понял, что именно тебя хочу видеть рядом всю жизнь.
Натан осторожно прикоснулся к ней, в его серых глазах горел огонь.
— Я буду рядом, — пообещала она.
— Мы будем прекрасными партнерами, — улыбнулся Натан.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась она в ответ и погладила рамку картины. — Я так счастлива, что снова ее вижу. И мое бюро. И туалетный столик со стулом.
Ей хотелось кричать от восторга.
Домик Палмера стоял на подоконнике.
— Его я оставлю себе, — сказал Натан. Теперь она знала, почему сохранила серебряную розочку.
— Что мы скажем дедушке? Хочешь, чтобы я ему все рассказала? — Эта мысль заставила Изольду содрогнуться. — Нет, никогда. Я не смогу этого сделать.
— Его тайна в надежных руках, — успокоил ее Колье. — За время, которое мы провели вместе, я привязался к старому дьяволу. И кое-что сильно подняло его в моих глазах. Старик полагал, что мы подходим друг другу. Теперь он все вспомнил, но продолжает держаться с достоинством истинного графа Ивана Коссовича.
— Да, дедушка был и остался настоящим графом. Во всем, кроме рождения. Он будет Иваном Коссовичем то недолгое время, что ему осталось, — взволнованно прошептала Изольда, чем вновь развеселила Натана.
— Твой дедушка крепкий старый дуб и проживет еще немало лет. Если я попрошу у него разрешения жениться на тебе, а он ждет этого, граф примчится с конезавода. Он с гордым видом даст свое благословение.
Изольда рассмеялась.
— Ты правда хочешь на мне жениться?
— Очень. — Натан говорил так серьезно, что смех сразу испарился, а слова превратились в шепот.
— Я тоже.
Зарывшись лицом в ее волосы, Натан сказал:
— Ты по-прежнему собираешься лететь в Бухарест?
— Нет. — Отныне ее дом, ее корни здесь, в городе, где живет Натан. — Но мне придется вернуться в отель за вещами.
— Прямо сейчас?
— Надо забрать их, — печально вздохнула она.
Изольда с неохотой вышла из теплого дома.
— Когда мы вернемся, — сказал Натан, — я внесу тебя через порог на руках.
— Давай порепетируем немного?
Он легко подхватил ее на руки и внес в дом, прижимаясь своей щекой к ее щеке.
— Ну что, отложим поездку?
Кажется, он прочитал ее мысли!
— И надолго!
