— Впечатляющее… О да. Представляю. Они от зависти изойдут, Тейт, я обещаю. Такой добычи Лагон еще не видел.
— И не увидит. Я лучший, — произнес он небрежно.
И теперь уже Нэккен рассмеялась, тихо и с тщательно скрываемой нежностью.
Я держалась исключительно на биокинезе, усмиряющем бешеное сердцебиение, и на жестком самоконтроле псионика, воспитанного самим Эрнаном Даймондом. До кузины Лоран с ее кукольно-невозмутимым личиком недотягивала, но и этого хватало. К счастью, Нэккен, как и все талантливые профессионалы, погружалась в работу с головой и не отвлекалась на личные — и лишние — чувства. Она поставила меня на постамент, заставила раздеться до белья и осмотрела со всех сторон. Затем сделала призрачный слепок моего тела и отпустила.
Жутковато было смотреть на собственную полупрозрачную копию, которую странная красноволосая женщина безжалостно мяла пальцами, вдавливая в «тело» мелкие бусины.
Рыжий стоял за плечом у Нэккен, наблюдая за каждым ее движением. Я сидела на постаменте, наспех одетая, в перекосившемся шарфе, и чувствовала себя преданной и брошенной, хотя и осознавала прекрасно, что Тейт делает все правильно. Если эта дамочка — действительно один из лучших портных и, вероятно, неплохой маг, то лучше не провоцировать конфликт. Сейчас она мало того что не стала ревновать, но еще и загорелась искренним желанием утереть нос мнимым противникам рыжего и одеть «добычу» на зависть всем.
«Он хитрый, — витали угрюмые мысли. Я отмахивалась, но куда там. — Хитрый, умный и хорошо знает природу женщин. Мною он тоже манипулирует?»
Вспомнилось некстати, что Тейт никогда не лгал напрямую. Но ведь телепата и эмпата обмануть можно только правдой, искренностью без тени сомнения. К тому же манипулировать рыжий может и неосознанно, по привычке, добиваясь поставленной цели любыми методами. Как сейчас, с Нэккен… Такую модель поведения нельзя распознать с помощью сверхчувств, нужно обращать внимание на объект — то есть на себя в данном случае. И на последствия.
Внезапно Тейт повел носом и нахмурился.
— Там, на улице, кто-то есть. Пойду гляну. Присмотрите тут друг за другом?
— Пусть только попробуют сунуться в мой дом, — безмятежно откликнулась Нэккен. Бусины в ближайшей к выходу вазе стеклянно зашелестели; было такое чувство, точно они поднялись плотной волной к горловине и хищно замерли.
Рыжий обернулся ко мне вопросительно. Я замешкалась с ответом — не ожидала, что придется так быстро выйти из роли живого имущества.
— Буду поглядывать по сторонам. У вас, к счастью, не так много сильных эмпатов и телепатов, способных спрятаться от купола четвертой ступени.
— Ничего не понял, если честно, — улыбнулся он. — Но звучит убедительно. Я быстро вернусь.
Я только успела моргнуть, как его силуэт смазался — не магия, просто очень быстрое движение. Сверкнули бусины у входа, смыкаясь. Мы с портнихой остались наедине. Та еще ситуация, если задуматься… Впрочем, размышлять как раз некогда, если Тейт действительно кого-то учуял. Сперва надо сделать рассеянный купол четвертой ступени, чтобы покрыть все пространство до самого туннеля и заодно проверить, не спрятался ли кто-то в жилище.
Это получилось на удивление легко. Не пришлось даже скрещивать щиколотки, чтобы соединить энергетические каналы, и сосредотачиваться. Купол развернулся мгновенно, стоило принять волевое решение. Раньше такое проходило только с первой и редко второй ступенью, но теперь… Результат вынужденных тренировок сказался, может? Мне ведь поначалу приходилось выкладываться круглые сутки, причем по максимуму. Да и сейчас рискую сворачивать эмпатию, только когда остаюсь наедине с Тейтом.
— Значит, ты тоже кое-что умеешь? — внезапно спросила Нэккен. Откровенной недоброжелательности она не излучала. Так, всего понемножку — любопытство, опаска, подозрительность, зависть. И, что самое смешное, прикидывала, пойдет ли ей черный цвет волос и придутся ли Тейту по вкусу такие перемены в имидже.
Тут мысли ее словно споткнулись и начали ходить по кругу. Понравится или не понравится, что скажут ребята в мастерской, не посмеется ли сам рыжий, одобрит ли учитель, а вот Ниса говорила, что темные волосы не пойдут…
«Да она же еще совсем девчонка, — дошло до меня с запозданием. — Ровесница Тейта или даже младше. Лет семнадцать-восемнадцать, не больше».
Я обвела взглядом сверкающие подземные покои, по-новому воспринимая обстановку. Да-а, это не драгоценная сеть паучихи-соблазнительницы, а убежище девушки, только-только вышедшей из подросткового возраста. Бусины, которые горками лежат повсюду — не элемент продуманного интерьера, а творческий беспорядок. Из них она и создает костюмы, потому и разбрасывает где попало. А защищается от врагов, как может — с помощью того же податливого материала, с которым привыкла иметь дело.
Если подумать, это ужасно мило.
— Кое-что умею, — с улыбкой подтвердила я. Купол был спокоен и прозрачен, как озерцо в безветренный день. И в глубине плавали только две рыбы — мы с Нэккен. — Достаточно, чтобы защитить себя даже тогда, когда Тейта рядом нет.
Девчонке не понравилось, как непринужденно прозвучало его имя, и она взялась за работу с удвоенной силой. Полупрозрачный «манекен» уже был покрыт бусинами почти целиком — густо-алыми и гранитно-серыми, неброскими.
Через полторы минуты любопытство одолело неприязнь, и Нэккен снова обратилась ко мне:
— А правда, что ты раскатала в пыль компанию Маронга? И он у тебя теперь на побегушках?
Надо же, как забавно сплетни преображают реальность. Игамина вряд ли порадуется, если узнает, что у него теперь репутация немногим лучше «идиота»-Тейта.
— Не совсем. Сначала мы и вправду не совсем поладили. Но затем оказались в одной мастерской, и мастер Ригуми назначил его моим куратором. Так что Маронг меня в некотором роде опекает.
Нэккен задумчиво перевернула «манекен» и подперла голову кулаком, разглядывая свое незаконченное творение.
— Радуйся, что к Тейту попала. Повезло так повезло. Другие бы с тобой не церемонились.
— Я ценю его отношение, поверь.
— Ты так говоришь, словно у тебя выбор был — остаться с ним или нет.
Я вспомнила предложение Оро-Ича, превратившее меня в глазах мастеров из бесправной «добычи» в ученицу… и промолчала. Незачем девочке знать такие подробности.
Тем временем Нэккен приступила к финальной части работы. От прикосновений загорелых намозоленных пальцев бусины медленно размягчались, а затем превращались в жидкость. Поверхность покрывалась рябью, как вода от сильного ветра, загибалась в складки — и застывала плотным и мягким материалом с сатиновым блеском.
Дизайн производил впечатление, ничего не скажешь.
Жесткий широкий пояс, сложная драпировка на груди и плечах, имитирующая шарф-накидку, узкие брюки, а на бедрах — несколько причудливо свернутых и перевитых между собою полос ткани разной ширины, этакое подобие асимметричной короткой юбки.
