– Вы еще не то увидите! – сказала я, настолько поглощенная ролью гламурной богини, что обратилась к нему на «вы».
Наши взгляды потушили полуприкрытые веки, камера приблизилась, крупный план с жарким и страстным поцелуем.
Прижавшись губами к его губам, я полностью погрузилась в игру в любовь, которую сама же и затеяла. Как и следовало по роли, прижалась к нему всем телом, одна рука лежала на пояснице, другой я шарила по телу под рубашкой, проецируя на воображаемый экран безумную страсть. Процесс захватывал, я была опьянена. Но когда моя рука спустилась ниже и дошла до бедра, Себастьен меня внезапно остановил.
– Не понимаю, что происходит, – сказал он.
– Все хорошо, дорогой? У тебя все нормально? – прошептала я голосом, полным предчувствия скорого удовольствия.
– Да, да, все хорошо, только…
В этот момент раздался звонок моего мобильника, и я прокляла технологическую революцию. Придется ответить – мама…
Оказалось, я забыла положить в рюкзак Адриена его антигистаминные таблетки… Неловкое ощущение чувства вины. Потом, как могла, я успокоила мать: один вечер он и без них проживет, ничего страшного. Да, он прекрасно без них обойдется. Нет, не нужно идти в дежурную аптеку. Рассеянно слушая мать, я одним глазом смотрела на Себастьена, пытаясь понять, что у него на душе.
– Ох, ах! – кудахтала мама. – По твоему голосу я поняла, что потревожила тебя. Скажи, вечер обещает быть приятным?
Даже сама мысль о том, что она может себе вообразить, показалась мне отвратительной.
– Мама! – возмутилась я.
Но в конце концов смягчила тон: ведь именно благодаря ей мы можем спокойно провести сегодняшний вечер. Правда, теперь я и не надеялась, что он будет спокойным. Но, как бы то ни было, я от всей души поблагодарила ее, прежде чем повесить трубку.
Себастьен стоял возле окна спиной ко мне. Я бесшумно подошла, обняла и прошептала на ухо:
– Эй, что не так?
Чтобы не отвечать, он осыпал меня поцелуями, целовал лицо, шею, волосы…
– Себастьен, подожди, скажи мне все…
Его глаза избегали моего взгляда. Обхватив голову мужа руками, я заставила его посмотреть мне прямо в глаза.
– Извини меня, Кам, – с тоской в голосе проговорил он. – Это так глупо, сам не знаю, что со мной происходит. Ты, такая шикарная, сексуальная, предприимчивая, и вдруг все это…
– Что – все?
Выпустив его голову из рук, я отошла на один шаг.
– О’кей. Ты меня больше не любишь, или что?
Тишина.
Его молчание ранило меня, я чувствовала, что начинаю нервничать. В приступе раздражения я схватила пустые бокалы для шампанского и, громыхая каблуками, пошла на кухню, где стала с неимоверным шумом убирать, расставлять по полкам все, что попадало мне под руку.
Тихо вошел Себастьен. Пока я носилась туда-сюда, я буквально кожей ощущала на себе его грустный, сконфуженный взгляд. Через мгновение я не выдержала:
– Ну, что случилось? Говори же, не молчи! Что не так?
Он колебался, открыть ли мне душу. Губы его шевелились, но при этом он не произносил вслух ни слова.
Потом вдруг его прорвало:
– Прости меня, я дурак, последняя скотина. За последнее время ты так изменилась, ты стала такая… А я же, я…
Теперь он пришел в состояние крайнего возбуждения: бегал по кухне, размахивая руками, жестикулируя и подбирая слова.
Его расстроенный вид растрогал меня. Я снова обняла его голову и спросила, вложив в свой голос всю нежность:
– Себ, что, что с тобой происходит?
– Я… боюсь. Да, думаю, это страх.
– Страх?!
– Да, страх. Все эти перемены в твоей жизни… Ты идешь вперед, ломаешь привычки, стремишься к самовыражению…
– Ну и что? Это скорее хорошо, разве нет?
– Да, да, конечно, хорошо, но…
Признание было готово сорваться с его губ, но он все еще сдерживал себя, вероятно, не зная, как я к этому отнесусь.
– А если я не смогу измениться так же быстро, как и ты, если не смогу соответствовать новой Камилле? Что, если я окажусь недостойным тебя и ты разлюбишь меня?
– Ах вот в чем дело!
Я не верила своим ушам. Он казался мне таким трогательным и беззащитным в своих страхах! Устремив на него полный любви взгляд, я улыбнулась.
– Никогда в жизни! Ты слышишь, никогда! И что ты там себе напридумывал? Я люблю тебя больше, чем когда бы то ни было. А все эти перемены, они также для тебя, чтобы ты мог гордиться мной, чтобы всегда быть желанной…
Вместо ответа он поцеловал меня в губы. Этот долгий и волнующий поцелуй прогнал все мои сомнения, и в этот раз нас никто и ничто не потревожило…
25
После той ночи атмосфера в доме кардинально изменилась. Мы понимали друг друга с полуслова, и наша любовь стала еще крепче. Подувший ветер перемен оживил наши чувства, которые теперь радовали новизной, разжег пламя страсти. А что касается моего сына, то я решила в отношениях с ним руководствоваться принципом, подсказанным Клодом. Чтобы не доводить ребенка до белого каления, разрешая или запрещая что-то, я предоставила ему большую свободу действий, и это значительно облегчило мои ежедневные обязанности. «Спуститесь со своего креста, страна нуждается в дереве!» – пошутил как-то Клод, имея в виду, что я уже давно должна была распрощаться с ролью матери на грани нервного срыва, измотанной текущими делами, и выработать новую, более продуктивную форму общения с домашними.
Прежде всего я решила хотя бы отчасти жить интересами Адриена, чтобы проникнуть в его внутренний мир. Втайне от всех я просматривала последние футбольные новости и даже дошла до того, что выучила наизусть фамилии самых известных игроков и познакомилась с основными правилами игры. В ближайший вечер, когда по телевизору транслировали очередной футбольный матч, я, вместо того чтобы сидеть с недовольной миной возле своих мужчин, излучала оптимизм и радость. И выражение изумления на их лицах, когда они поняли, что я не хуже их разбираюсь в футболе, стоило затраченных времени и усилий. Во время матча Адриен обращался ко мне так же часто, как к отцу. «Мама, ты видела, какой пас!» – вопил он что есть сил, по-мужски хлопая меня по плечу. А когда его любимая команда забила мяч в ворота, то именно в мои объятия он бросился с криком «Гол!». Для большей убедительности я тоже иногда вставляла замечания.
Я также предприняла попытку приобщиться к музыкальному миру Адриена, слушая его любимые хиты. Бруно Марс, Ариана Гранде, Никки Минаж, Джексон Деруло, Дэвид Гетта… Когда я впервые принялась напевать одну из его любимых песен, он едва пришел в себя от изумления. Мне показалось даже, что я прочла в его взгляде восхищение, смешанное с уважением.
