* * *
Спустя неделю посыльная бригантина доставила письмо Апраксина в Ревель. Прочитав послание, Петр немедленно созвал совет флагманов, где обсудил просьбу и предложения Апраксина. Сам царь поначалу склонялся к тому, чтобы исполнить просьбу генерал-адмирала, но более опытный в морском деле Шельтинг умерил пыл царя. Старого голландца поддержал и Наум Сенявин.
— Ежели не подходить к шведскому флоту на малую дистанцию, а держаться на горизонте, то толку от такой диверсии не будет никакой. — приводил свои документы Шельтинг, попыхивая голландской трубкой. — Ежели же попытаться подойти вплотную, то можем на прибрежных каменьях корабли свои потерять, так как фарватеров тамошних мы совсем не знаем, а карт вообще не имеем
— Разумею, государь, что без лоцманов нам там делать нечего! — соглашался с голландцем и Сенявин.
Помня о прошлогодней нелепой гибели на камнях корабля эскадры Крюйса, Петр вынужденно согласился. В конце концов решили флагманы послать к Апраксину штурманов, которые бы вымерили фарватер для корабельного флота вдоль финских шхер. Прямо к Гангуту, впрочем, послать поостереглись. Шведы могли легко захватить одинокое судно. Штурманам надлежало плыть к Апраксину в Пой-кирку, а уже оттуда под прикрытием его галер начинать свою рекогносцировку.
Что касается самого Апраксина, то ему было велено ждать, когда подойдет корабельный флот. Затем сообща оба наших флота должны были осторожно придвинуться к оконечности мыса и ждать полного штиля. Когда же штиль наступит, атаковать шведский флот, буксируя свои линейные корабли галерами, чтобы выбить Ватранга с занимаемой им позиции, и затем, не теряя времени, прорываться галерами в Або-Аландские шхеры, где шведские корабли Апраксина рке бы никак не достали.
— Ежели в безветрие Ватранга сообща отгоним, то галерам нашим дорога всюду откроется! — повеселел Петр.
— Ну а как фарватер прибрежный так и не будет найден? — добавил свою ложку дегтя Шельтинг.
— Тогда поставим на берегу батареи и оными отгоним шведов от Гангута, после чего под прикрытием оных батарей Апраксин все одно прорвется на запад, — недовольно ответил ему Петр и, помолчав, прибавил: — Или предпримем какие иные действия, по-тамошнему смотря!
На поиск столь необходимого гангутского фарватера были направлены самые опытные — капитан корабля «Леферм» капитан-командор Питер Сивере и капитан корабля «Рига» капитан 3-го ранга Маркус Грис. Последний был из любекских капитанов и многие годы плавал под флагом Ганзы на купеческих судах, а потому в деле штурманском был одним из лучших. Первый — за командира отряда, второй — командир флагманского корабля. В распоряжение их решено было уже дать не одно судно, а небольшую эскадру, чтобы в случае чего могли от неприятеля отбиться.
Как только в Ревеле установился попутный ветер, линейный корабль «Рига», пара фрегатов с бригантиной да две скампавеи поспешили к Гельсингфорсу, чтобы оставить шведские дозоры вне пределов видимости.
Сам Петр, не утерпев, также отправился вместе со штурманами, оставив остальной флот на опытного Шельтинга. На прощание ему было сказано:
— В случае нападения неприятельского ему добрый отпор чинить, а ежели шведы снова явятся с малыми силами, как в прошлый раз, то атаковать их самому, да так, чтобы в другой раз дорогу сюда позабыли!
Шельтинг заверил царя, что именно так все и сделает.
Однако на сей раз свидеться с Апраксиным Петру было не суждено. Уже на подходе к Гелингфорсу ветер резко изменился на противный. Корабли стало относить на запад. Чтобы не попасть в лапы шведам, пришлось возвращаться к острову Нарген, где и встали на якорь.
Там Петра ждало новое письмо Апраксина. Генерал-адмирал писал, что, выйдя из Пой-кирки, он подошел к приморской деревеньке Тверминне, что расположена у восточного выступа в море Гангутского полуострова, и встал на якорь в безопасном от шведского флота месте и в безопасной дистанции. После этого Апраксин вместе с генералом Вейде на шлюпках ходили для рекогносцировки шведского флота.
Генералу Адаму Вейде к этому времени было уже под пятьдесят, возраст для начала XVIII века весьма и весьма солидный. Был выходцем из лефортовских немцев-аптекарей. Аптекарем пытались сделать и его, но вопреки воле родителей он бежал в потешных войсках, тогда же был замечен и приближен Петром. Храбрости Вейде было не занимать, дрался с турками в двух Азовских походах, формировал пехотные и драгунские полки. Сам Вейде всю свою жизнь придерживался им же разработанных правил: «Всякому должность свою исполнять; ничего не пренебрегать, но все, что к воинскому изготовлению прибыточно будет, учреждати, дабы заранее благое изготовление против неприятеля учинить…» В сражении под Нарвой в 1700 году Вейде не повезло, и он на долгих десять лет оказался в плену, покуда не был обменен на шведского коменданта Риги генерала Штромберга. Вернувшись, он был с радостью принят царем и снова нашел свое место в строю. Граф П.Г. Брюс писал в своих воспоминаниях, что «в армии… его (Вейде. — В.Ш.) обожали, несмотря на строгую дисциплину» и порядок в войсках, которых он всегда добивался, не унижая подчиненных
…Разведка Апраксина и Вейде прошла вполне успешно. У шведов же генерал-адмирал насчитал полтора десятка линейных кораблей, два бомбардирских судна, прам, восемь галер и несколько провиантских судов. Весь флот был расположен в линии на прибрежном плесе, надежно перекрывая проход мимо мыса, как раз вдоль галерного фарватера Ватранг расположил свой флот столь грамотно, что русские галеры, решись они на прорыв, должны были проходить вдоль всего шведского флота, непрерывно избиваемые его артиллерией. Нетрудно представить, что бы произошло с галерным флотом, решись он на такой самоубийственный прорыв. Помимо главных сил мористее белели паруса еще пяти линейных кораблей и шнявы. Эта отдельная эскадра, по всей видимости, сторожила возможное появление русского корабельного флота. В конце письма Апраксин спрашивал разрешения на прорыв мимо шведского флота при благоприятных обстоятельствах.
Но царь есть царь, и в письме ему всего не расскажешь. С генералом Вейде Апраксин был откровеннее и вечером после рекогносцировки за бутылкой вина говорил о своих сомнениях:
— Видели мы днем, что флот неприятельский положил свою линию поперек нашего курса, а потому даже в самую тихую погоду я сильно рискую, ежели буду пытаться его обходить.
— Согласен с вами, — покачал буклями Вейде. — Уж не знаю как, но шведские корабли следует от берега отогнать, а то нам тут и зимовать придется.
— Хитрость здесь одна! — в сердцах ударил кулаком по столу Апраксин. — Флот Ревельский должен приплыть и вызвать шведов на бой. Сила у Ватранга, конечно, больше нашей будет, но не столь гораздо. К тому же у него и матросов кот наплакал! Как только бы наши с моря подошли, тут бы и мы от берега ударили в абордаж. Двумя руками бы Ватрангу и придушили.
— Все это так, — вздохнул Верде. — Но все сие есть теория, а что покажет практик, того пока не знает никто.
— И чего государь датчан в подмогу не призовет! Да король Фредерик скупердяй отменный. Но ведь дело нынешнее больших свечей стоит, стало быть, надо, не жалея денег, отсыпать золота в его сундуки, пусть подавится, лишь бы корабли свои нам в подмогу прислал. Тогда бы уж всем миром у нас и практик сложился как надо.
