День подходил к концу. Влажная духота становилась невыносимой. В моторном отсеке механики, обливаясь потом, работали на липком железе палубного настила.
Шпар вышел из ЦП и обосновался за маленьким столом в офицерской кают-компании. Через несколько минут ему предстояло сменить на вахте фон Фарендорфа.
Пинг. пинг. пинг. Прр, прр, прр.
И снова штурман, давно переставший их считать, даже не отреагировал.
Бух. Бух. Бух. Бух.
Взрывы яростно сотрясали подлодку. Сорванный с места, за которое тщетно пытался уцепиться, Шпар подскочил на несколько сантиметров. Рядом лопнула лампа.
– О боже! Неужели они никогда не израсходуют свой боезапас? – чертыхнулся Эндрасс со своей койки.
В ЦП фон Фарендорф, держась правой рукой за поручень трапа, ведущего в боевую рубку, грустно взирал на лишившиеся стекол глубиномеры и другие точные приборы, только что выведенные из строя.
– Проклятие! Чего они ждут? Почему они не покончат с нами, объединив усилия? – шептал старший матрос Мантик на ухо Диттмеру, пришедшему ему на смену.
– Может быть, пытаются заставить нас всплыть и сдаться, – предположил тот, когда Шпар вернулся в ЦП для заступления на очередную вахту 16.00-20.00.
С холодной пищей покончили мгновенно. Прин лежал на своей койке, когда услышал, что акустик доложил, что шумы винтов уходят к норд-весту. То, на что он надеялся, наконец-то, случилось. Он спрыгнул с койки, быстро откинул зеленую занавеску, и вышел. Функ-обер-ефрейтор Хебештрайт повернул голову и снял наушники.
– Осталась одна цель по левому борту, герр капитан-лейтенант. Идет малым ходом. Других не слышно, – произнес он низким голосом.
– Гут! Тщательно обследуйте горизонт, скоро всплываем, – распорядился Прин, уходя.
Не останавливаясь в ЦП, он перешел в моторный отсек. На входе увидел старшин Шпорера и Люддеке, стоявших на коленях и закручивающих болты на фланце муфты. Вессельс стоя контролировал их работу.
– Будет готово через десять минут, командир, – сказал он, глядя на отсечные часы, которые показывали 18.55.
– Чудесное зрелище! Вы провели огромную работу – и это самое меньшее, что можно сказать. Уже второй раз вы спасаете нашу шкуру, – произнес Прин с улыбкой. Он сделал паузу, а затем обратился к Вессельсу.
– Двинемся сразу, как закончите. Наверху остался только один охотник. Мы должны воспользоваться этим шансом и смыться, прежде чем вернутся другие со свежим запасом глубинных бомб.
– Будем готовы через пятнадцать минут, командир!
– Я в Центральном.
– Зер гут, командир! Между прочим, гирокомпас уже в строю. Осталось отрегулировать.
– Слышал, как капитан нас хвалил? – шепнул он Шпореру.
– Конечно, и надеюсь, что те, что наверху, перестанут задаваться. Я сыт по горло их заявлениями, что от механиков почти никакой пользы, – отрезал Шпорер.
– Именно это я имел в виду. Только благодаря нам корабль может завершить миссию. И, если он вернется домой невредимым, то снова лишь благодаря нам.
– Однако это не помешает им сорвать все почести, красивые речи и жить долго и счастливо.
– Давайте-ка продолжать. Не стоит терять время. Сейчас не лучший момент для дискуссий, – вмешался инженер-механик.
Прин пригласил Эндрасса, фон Фарендорфа и Шпара в ЦП, чтобы довести до них свой план.
– Если мы начнем движение под моторами, то рискуем быть обнаруженными в момент их пуска шумопеленгаторами врага, который не дремлет, – начал он.
– Тем более, если дадим приличный ход, чтобы оторваться от грунта, – согласился второй помощник.
– Мы пойдем другим путем, – продолжал Прин.
– Бланк тщательно обследует горизонт шумопеленгатором, чтобы гарантировать, что поблизости нет ни одного корабля. И как только он доложит о том, что охотник удаляется, мы всплывём на поверхность, медленно продувая среднюю группу ЦГБ, до тех пор, пока палуба не достигнет уровня моря. Над водой будет возвышаться только рубка. И потом мы скроемся в ночи, уменьшив силуэт до минимума.
В ЦП появился Вессельс. Прин подозвал его, чтобы кратко повторить разработанный им план. Инженер-механик одобрительно кивнул и занял свое место у станции погружения-всплытия.
– По местам! – скомандовал Прин приглушенным тоном.
Рядом, в своей крошечной рубке Хебештрайт в наушниках следил за передвижениями преследователя и тщательно прослушивал горизонт.
Люди со все еще напряженными лицами стояли перед маховиками, вентилями и рычагами в ожидании приказаний. Прин, скрестив руки, Эндрасс, опершись спиной на трап, ведущий в боевую рубку, и фон Фарендорф, ухватившись за стойку, – все ожидали доклада акустика. Шпар у своего прокладочного столика, в свою очередь, разглядывал утомленные лица, покрытые семидневной щетиной, и подсознательно приложил ладонь к собственной небритой щеке.
В бедной кислородом атмосфере дыхание сопровождалось свистом. Корабль находился в подводном положении уже двенадцать часов, и масса кислорода была израсходована в ходе напряженной работы над правой линией вала и ремонта различных механизмов.
Вдобавок в лодке было избыточное давление. Когда она лежала на грунте, инженер-механик принял некоторое количество воды в уравнительные цистерны, чтобы добавить кораблю устойчивости на песчаном грунте, и эти цистерны были провентилированы в отсеки. Избыточное давление не могло было снято из-за постоянного присутствия «охотников», исключавшего пуск компрессоров, сопровождавшегося значительным шумом.
Мертвая тишина воцарилась в отсеках. Корпус покоился на песке, а в надстройке бурлили водовороты. Томительное ожидание становилось невыносимым.
– Цель по пеленгу 40°, уходит на малой скорости. В остальном, горизонт чист! – наконец-то доложил Хебештрайт.
– Всплывать на поверхность! – скомандовал Прин, не двигаясь.
Вессельс повернулся к Бёму:
– Медленно продувать уравнительные, чтобы воздух не свистел в трубопроводах.
Механик понимал, что лодку надо облегчить на несколько тонн, чтобы уравновесить эффект присасывания грунтом, и в то же время учесть, сколько воды нужно откачать, чтобы избежать резкого всплытия.
– Продувать среднюю группу, медленно!
Корпус слегка вздрогнул. Лодка плавно пошла на всплытие с небольшим дифферентом на нос, что было почти сразу устранено. Глаза Вессельса не отрывались от глубиномера. Несмотря на разбитое стекло, тот работал, и инженер-механик вздохнул с облегчением.
… 60 метров. 55 метров. 50 метров.
Офицеры напряженно ожидали докладов акустика, но Бланк молчал. Это было хорошим признаком. Секунды бежали с медлительностью, приводящей в уныние. Успех попытки зависел, в значительной мере, и особенно на первом этапе действий, от того, обнаружат ли их на всплытии.
