— Ему было всего семь лет, — заметил Мейсон.
— В семь лет он уже пытался поджечь чужой дом.
— Его мать была наркоманкой.
Уотерс тем временем продолжил перечисление грехов приговоренного к смерти:
— Десять, если не ошибаюсь? Десять приемных семей за девять лет. Поджог, нападение, грабеж — он был абсолютно неуправляемым.
— У него на глазах застрелили мать.
— Ага, а через двенадцать лет несчастный, заблудший, свернувший с пути истинного парень идет и убивает мальчишку. Я просто хочу сказать…
Мейсон неохотно кивнул.
Первая тюрьма, в которой ему довелось работать, — это Понтиак в Пеории. Жесткое место, где держали таких же жестоких негодяев, которые и выглядели, и вели себя как Тьюлейн. Озлобленные. Грубые. Тупые. Мейсон не испытывал к ним ни капли сочувствия. Потом его перевели в Луизиану, в тюрьму Ангола. И вновь его подопечные представляли собой скопище таких же ублюдков. Но к некоторым из них Мейсон сумел-таки найти подход и увидеть их с другой стороны. Запутавшихся, напуганных, беззащитных. Впрочем, чего про них нельзя было сказать, так это что они упустили в жизни свой шанс — у них с самого начала не было ни единого шанса. Многие из них вообще не умели читать, несколько человек не умели даже считать, а один каждую ночь во сне звал мамочку. Через два года Мейсон уволился оттуда и поступил в колледж, который через шесть лет закончил дипломированным специалистом в области уголовного права и получил работу во Флориде. Теперь он с большим интересом слушал истории заключенных и брался за работу с отвращением только тогда, когда приходило время посадить очередного собеседника на электрический стул.
Мейсон убрал солнечные очки в футляр.
— И все-таки согласись, Роббин не похож на остальных. Он словно не от мира сего. Это все, что о нем можно сказать.
— Ты прав. Но этот твой — как его там, Парсонс? — он тоже дело говорил. Не позволяй работе давить на эмоции. — Уотерс дружески похлопал Мейсона по плечу. Они вылезли из машины и какое-то время стояли, глядя на заснеженные пики гор, возвышавшиеся в восьми милях от тюрьмы.
— Сколько раз ты туда поднимался? — спросил Мейсон.
— Шесть. Если в два часа ночи начать восхождение, к рассвету будешь уже на вершине. — Уотерс блаженно улыбнулся. — Нет ничего красивее рассвета, когда смотришь на него с головокружительной высоты. Мир кажется совсем другим. Понимаешь?
Мейсон недоверчиво сощурился и покачал головой.
— Не уверен, — задумчиво ответил он.
Глава 23.
10 июня 1997 годаБлисс ждала их у здания окружного суда: черная юбка, изумрудно-зеленый пиджак; в руках строгий черный портфель. Нэт и Ирен остановились. Они уже больше полугода не видели дочь и теперь едва ее узнали.
— Вот это да! — ахнул Нэт. Рыжие кудри Блисс сменила модная короткая стрижка.
Ирен в изумлении схватила мужа за руку:
— У нее такой вид… профессиональный, деловитый.
Нэт с радостью воспринял идею навестить Блисс и сразу же принялся за починку стоявшей в сарае машины. Когда в апреле дочь позвонила и сказала, что летом ей в Остине предстоит работа, они приняли окончательное решение поехать. Нэт и Ирен двинулись в путешествие длиной почти в сутки на белом «шевроле-импала» 1968 года выпуска, со старым восьмидорожечным проигрывателем, для которого уже не было кассет. Ирен приготовила в дорогу еду и запаслась солнцезащитным кремом, чтобы Нэт не обгорел, высовывая руку из окна. Где-то в районе Тексарканы они сделали передышку и остановились в мотеле, с бесплатным кабельным телевидением и огромной, почти во весь номер, кроватью.
Блисс опустила портфель и обняла родителей. А затем принялась расспрашивать их о том, как они доехали, где припарковались, не утомились ли и хотят ли есть.
— Погоди, — нетерпеливо отмахнулся от вопросов Нэт и с любопытством спросил: — Что ты сделала с волосами? Мы тебя с великим трудом узнали.
Блисс поправила прическу:
— Вам нравится? Я отдала волосы в парикмахерскую, которая делает парики для детей.
— Парики? — недоуменно переспросила Ирен.
— Ну, знаете, для тех, кто лысеет после химиотерапии, когда лечат от рака. Но в основном их там делают для детей, которые лысые с самого рождения, потому что волосы у них вообще не растут. Женщина в салоне сказала, что рыжие волосы достать труднее всего, так что я хочу повторить это еще разок. Опять отрастить волосы и потом отдать.
— Ты всегда была щедрой. — Нэт шутливо провел рукой по собственным волосам. — А для своего старого папеньки у тебя не найдется волос?
Блисс вновь рассмеялась, обняла отца и указала пальцем через дорогу:
— Давайте, наконец, перекусим.
Они зашли в небольшой ресторан. Окна заведения были увиты плющом, стены обклеены фотообоями с идиллическим сельским пейзажем. Полная женщина в ярком платье с этническим орнаментом, казалось, занимала целый угол помещения. На коленях у нее лежал какой-то диковинный музыкальный инструмент.
— Это Эйнджи, — помахала ей рукой Блисс. — Хозяйка заведения.
— Должно быть, здесь хорошо кормят, — заметил Нэт.
Блисс взяла отца под руку, и они проследовали за молодым официантом с косичкой и бородой, который подвел их к свободному столику у окна.
— На чем это она играет? — спросила Ирен, устраиваясь в кресле. Инструмент формой был похож на весло и издавал причудливые мягкие звуки, напоминавшие капли дождя.
— Это цимбалы, — улыбнулся принесший меню официант. — Еще его называют цитрой. Изначально он был изобретен в Шотландии, но потом стал очень популярен среди исполнителей музыки в стиле кантри. Эйнджи выступала даже в «Окраине Остина».
Ирен через стол вопросительно посмотрела на дочь.
— Это такой концерт, его еще транслировали по телевизору. — Блисс взглянула на официанта. — Познакомься, Майкл. Это мои родители. Они приехали из Иллинойса навестить меня.
— Очень приятно, — ответил Майкл и поставил перед ними три бокала с водой. — У вас очень серьезная дочь. Она все время приходит сюда заниматься. Голову даю на отсечение, она еще будет работать в Верховном суде.
Ирен довольно улыбнулась. Блисс прекрасно выглядела. Немного похудела, но в целом была здорова и довольна жизнью.
— Мне нравится твоя новая прическа, — сказала она, когда официант оставил их одних.
— Спасибо. А ты, папа, что скажешь? Ты так и не сказал.
— Я уже почти привык.
Блисс снова шутливо ткнула его пальцем под ребро, Нэт в свою очередь обнял ее и схватил за нос.
— Ну а теперь, — сказала Ирен, наклонившись над столом, — расскажи нам, наконец, о своей работе. Ты так туманно говорила о ней по телефону.