— У вас что-нибудь есть?
— Дорогая, у меня есть все.
Она огладила ладонями свои пышные груди, осиную талию и полные округлые бедра и исчезла за шторками. Моника услышала звук падения коробок и металлический свист передвигаемых платяных вешалок.
— Размер обуви? Тридцать восемь с половиной. Верно? — донеслось до нее из-за шторок.
— Да.
— Вы носите жемчуг, солнышко?
— Нет.
— Жаль. Я могу сразу распознать, где подделка, а где настоящая вещь. Не позволяйте никому дурачить вас. Драгоценности никакой суррогат не заменит. А вы драгоценность, солнышко.
— Я?
Трина стремительно появилась перед Моникой, и не с пустыми руками. Она откинула шторку в сторону, закрепив ее на позолоченном канделябре в форме розы, и перед Моникой открылось трехстворчатое зеркало, небольшая платформа и стул с прямой спинкой. Потом Трина выставила на платформу пару нежно-серебристых лодочек на невысоком каблуке, рядом положила под цвет им кожаную сумочку размером с ладонь, а через спинку стула перебросила простое, но элегантное платье из чарующего серебристо-голубого шелка.
— Оно похоже на мое замерзшее зимой озеро.
— Вы владеете озером?
— Да, — ответила Моника, околдованная прекрасным платьем, к которому хотела, но не осмеливалась притронуться; у нее никогда не было такого дивного платья. — Раньше я делала покупки только в универсаме. Это платье наверняка стоит значительно дороже, чем…
— Я принимаю кредитные карточки.
— Простите?
Трина опустила глаза.
— Полагаю, у вас нет ни одной карточки.
— Нет.
— Так я и думала. Похоже, никто в этом захолустном городке не имеет кредитных карточек.
— А как долго вы здесь работаете? — не удержалась от вопроса Моника.
— Шесть месяцев, — ответила Трина со вздохом. — При таком положении дел к зиме, возможно, я уеду. Здесь моя одежда не пользуется спросом. Так же, как и я, — добродушно рассмеялась она.
— Разве вы не знали, когда сюда ехали, что здесь ваш броский вид будет отпугивать людей?
— Нет, — помотала головой хозяйка. — Я унаследовала этот дом от дяди. Год назад я развелась и была готова к перемене места жительства. Должна признать, что здешние пейзажи просто потрясают.
— Все так говорят.
— Проблема в том… что нужно как-то зарабатывать на жизнь. — Трина пожала плечами и начала было убирать платье.
— Нет, постойте! — улыбнулась Моника. — Я ведь его еще не примерила.
— Знаете, а вы правы, — ответила улыбкой на улыбку Трина. — Вы первый посетитель из местных жителей, который воздал должное моим одеждам. Господи! Мне бы ваши ножки. С такими ножками я бы покорила Нью-Йорк! — засмеялась она и задернула шторки, чтобы Моника могла переодеться.
Когда хозяйка увидела Монику в серебристо-голубом платье, она восторженно ахнула.
— Вот это да, милочка! Вы сногсшибательны! У вас есть возлюбленный? Если нет, то в этом платье у вас не будет отбоя от ухажеров. Вы заставите позеленеть от зависти Синди Кроуфорд!
— Какую Синди?
— Неважно. — Трина взяла из шкатулки пару матово-серебряных серег, похожих на устричные раковины с большой жемчужиной внутри. — Совершенство. Больше нечего добавить.
Платье струилось по фигуре Моники, словно серебристый поток. Клинообразный вырез лифа приоткрывал лишь верх груди. Длинные рукава точно обрисовывали линию руки и на запястьях венчались скромными манжетами. Юбка ниспадала до лодыжек, и при движении ткань соблазнительно подчеркивала форму бедер и ягодиц.
— Вы колдунья!
— А вы богиня.
— У меня есть немного наличности, которую я собираюсь потратить. — Моника еще раз оглядела внутреннее пространство магазина, намеренно ничем не загроможденное. — Тем не менее я предложила бы вам своего рода торговую сделку.
— Торговую сделку?
— Да. У меня есть несколько довольно редких вещей, которые могли бы вас заинтересовать… для оформления магазина. А может быть, в качестве домашней утвари или с целью перепродажи.
— Вот как? И что же это за вещи?
— Вы когда-нибудь слышали про Фрэнка Ллойда Райта?..
Грэйс полировала Монике ногти, придав им серебристо-розовый оттенок, и между делом восхищалась ее платьем.
— Вам просто необходимо сделать педикюр. Хотите порвать эти модные колготки в первую же ночь? Тогда забудьте про педикюр. Я всегда говорила, что педикюр продлевает чулкам жизнь.
— Я редко ношу колготки. На ранчо они без надобности, — засмеялась Моника.
— Знаю, но ведь сегодня вечером вы идете на свидание.
— А как это связано с… — не поняла Моника.
— Мужчины любят, когда у женщин накрашены на ногах ногти. Это очень сексуально.
— Сексуально?
— Разумеется. Это их заводит, — рассмеялась Грэйс вместе с Моникой. — Я сделаю вам и маникюр, и педикюр всего за пятнадцать долларов.
— Ладно, — неохотно согласилась Моника. — И помогите мне с макияжем. По-моему, я никогда не научусь пользоваться кисточкой для туши.
— Обязательно научитесь. Нужно только время…
Остин приехал в город, когда уже сгустились сумерки. Визг тормозов и автомобильные гудки напомнили ему Чикаго. Моника просила встретить ее в семь у входа в салон красоты. Остин появился раньше. Эта ночь была важна для них обоих.
Сквозь окно салона Моника видела, как он переходил Мэйн-стрит. Мускулистый красавец в серых широких брюках, начищенных до блеска черных ботинках, бледно-синей рубашке с длинными рукавами.
— На нем рубашка из шелка! — ахнула Моника.
— Господи! — удивилась Грэйс, глядя в окно. — Никогда раньше не видела, чтобы мужчина носил шелк.
— Он выглядит великолепно.
Грэйс вручила Монике ее сумочку и торопливо проводила до дверей.
При виде Моники Остин остолбенел посреди улицы. Водитель грузовика дважды ему просигналил и крикнул:
— Уйди с дороги, дружище! Остин, подсмеиваясь над собой, перебежал через улицу.
— Ты сногсшибательна!
— Тебе нравится мой сюрприз?
— Очень, — оценил он. — Повернись-ка, дай оглядеть тебя.
— Я бы не стала тратить деньги, но… Остин приложил палец к ее губам.
— Забудь о деньгах. Я заплачу за платье. Откуда оно? — спросил он и взял ее под руку.
Они направились прямиком на городскую площадь, где уже играл оркестр, и по дороге Моника поведала забавную историю о Трине.
Появление Моники под руку с Остином произвело фурор. Моника ощущала себя не только красивой, но и желанной. И не только Остином.
