— А если девочка получится?
— Значит, пусть девчонка будет. Но лучше мальчишку. Я всегда сына хотел, а жена бывшая вообще детей не хотела, еле уговорил Иветту оставить, аборт не делать, но больше уже не смог уговорить. Она сразу начинала истерику закатывать, что и так погубила все блестящее актерское будущее из-за моих домостроевских замашек и не позволит мне дальше над ней издеваться.
— Ты много детей хотел?
— Чем больше — тем лучше. У меня всего один брат, зато у бабушкиной сестры было девять человек детей — они так весело жили, я любил к ним в гости ездить.
Когда Наташа забеременела, сразу же подали заявление. В ЗАГСе постеснялись сказать, что невеста в таком возрасте на сносях, поэтому не удалось найти время раньше, чем через два месяца — как будто весь район массово стремился зарегистрировать брак. А еще сразу появились проблемы с работой — ведь Наташа уже не могла дышать химией, лазить по стремянкам и таскать тяжести. В консультацию не принимали без московской прописки. Наташа сидела дома, стараясь угодить Александру, и ужасно боялась, что он передумает на ней жениться и выгонит.
К чести Иветтиного отца надо сказать, что, хотя он не догадался дать взятку тетеньке из ЗАГСа, ему и в голову не приходило оставить Наташу. Он безумно хотел ребенка (позднее родительство, говорят, особенно желанное), считал, что именно благодаря Наташе снова обрел счастье, и не сомневался, что мачеха понравится Иветте и родственникам. Жаль, что, как настоящий мужчина, Александр Алексеевич не проговаривал свои мысли вслух, считая Наташу то ли телепаткой, то ли просто ясновидящей.
С приездом Иветты все окончательно разрешилось.
— И еще, Ви-Вишка (отец вспомнил ее детское прозвище), у тебя скоро родится братик.
Иветта помолчала какое-то время, переваривая информацию, потом выдавила:
— Так чего же вы тогда телитесь со свадьбой? Ждете, пока братик родится и придется дополнительное отцовство на него устанавливать, как на незаконного?
Александр Алексеевич просиял:
— Не так же скоро. Свадьба будет через месяц.
Наташа отвлеклась от тарелок:
— Да какая там свадьба в нашем возрасте. Еще скажи, платье белое мне на живот натянуть и фату. Просто распишемся, вечером посидим дома, и все.
Дима удивленно крутил головой, видимо, не ожидал такой кучи событий сразу — едва он узнал, что у Иветты есть квартира и папа-алкоголик, как тут же нарисовалась и мачеха, и сводный брат. Девушка хотела со всеми поделиться своим оптимизмом и радостным настроением, поэтому принялась уговаривать Наташу:
— Платье белое с фатой, конечно, не надо, но надо отметить по-человечески. Заказать красивый костюм или платье, красное, допустим — еще потом наденете не раз. В ресторан пойти — хоть вчетвером. И потом на недельку поехать куда-нибудь или хотя бы номер в гостинице снять на брачную ночь.
Наташа поняла, что у них с Иветтой будут прекрасные отношения. Она уже полюбила падчерицу — надо же, она, оказывается, такая добрая девочка, а еще говорят, что москвичи ненавидят приезжих и удавятся за прописку. Когда Наташа уезжала работать в Москву, все знакомые хором уверяли — наплачешься. Потому что все будут злобно шипеть «понаехали», никогда ни в чем не помогут, наоборот — не упустят момента сделать гадость, ведь Наташа из провинции, значит, человек второго сорта. Наташа отвечала, что ерунда, прорвется, главное — работа, а сама очень боялась. Она сочла фантастическим везением, когда удалось недорого снять у Иветты комнату на третий же день после приезда, спокойно прожить в ней не один год, а уж роман с Александром и приветливость будущей падчерицы — и вовсе казались чудом.
«Завидовали мне просто, что в Москву поеду, — решила Наташа, — сами боятся и не хотели, чтобы мне повезло. Ну, теперь точно удавятся от злости, когда узнают, что я за москвича замуж вышла, и ребеночка рожу, и работаю, и с родней отношения прекрасные».
А вот вопрос жилья теперь действительно встал перед Иветтой и Димой. Нельзя же жить в двушке впятером, тем более что скоро появится ребенок. Александр Алексеевич предложил:
— Те деньги, которые раньше Наташа платила за комнату, мы по-прежнему будем вам отдавать. Снимать очень дорого, а вы семья молодая, да еще пока на работу устроитесь. Даже не отказывайтесь — обижусь.
Не отказались. Иветта позвонила однокурсникам и старым знакомым, и уже через два дня ей предложили по знакомству дешевый вариант — пусть не близко от метро и без ремонта, зато действительно по карману.
Иветта произвела фурор в деканате, появившись в новом образе — она ведь теперь носила женственные вещи, отрастила волосы и ярко красила глаза. Восстановление оказалось пусть и нелегким, но реальным, ей пошли навстречу, понимая причину ухода. Работу найти оказалось сложнее. Ревизорами в ресторанном бизнесе теперь брали только людей с высшим образованием (прошли времена, когда спрос превышал предложение и готовы были обучать всех толковых людей), а для девушки без образования и опыта предлагали курьеров и «Макдоналдс».
Иветта решила посоветоваться с матерью — вдруг у них в театре есть должность помощника пиар-менеджера или любая офисная работа — да хоть на звонки отвечать! Лилия уже обижалась, что Иветта не приехала в первый же день после возвращения и немедленно не предъявила жениха.
— Ты что, подцепила богатого иностранца лет шестидесяти и боишься, что его уведу? — спросила Лилия по телефону.
— Нет, мама. Мы просто очень забегались из-за проблемы жилья и денег. Но обязательно приедем на следующей неделе.
Действительно, приехали. Дима очень волновался — в его представлении актриса была овеяна ореолом неземной красоты и надменности, и никакие объяснения Иветты, что существует второй план, не помогли.
— У меня ведь нет ни одной знакомой актрисы. Это потрясающая профессия. Я как-то побывал на спектакле Фрейндлих — был потрясен и понял, что все остальное — мишура, а это — настоящее умение владеть душами. Скажи она тогда зрителям: «Немедленно бросайтесь из окна!» — весь зал побежал бы к окнам и выкинулся наружу.
— Моя мама — далеко не Фрейндлих. Ты будешь разочарован.
Разочарована оказалась Лилия. Нашла довольно неуклюжий предлог и отослала Диму купить сахар к чаю («Неожиданно закончился, только что заметила, вы уж простите, пожалуйста!») и тут же набросилась на Иветту:
— Ты с ума сошла! Ты кого привезла?
— Что не так?
— Это же сопляк! Провинциальный сопляк! У него же говор! Он вилку с ножом держать нормально не умеет! И выглядит так, как будто третий день с пальмы слез. Он просто зарится на твою московскую прописку. Да ты старше его на десять лет!
— Всего на семь, мама.
— Не важно. Когда тебе будет тридцать и ты уже начнешь терять свежесть, ему только исполнится двадцать три, и он будет гулять по бабам лет восемнадцати. А ты будешь рыдать в подушку и потом, когда подашь на развод, лишишься половины квартиры. Ви, не сходи с ума, это не твой мужчина.
