В ответ Кристофер привлек ее к себе и крепко прижал к груди, давая понять, что его чувство неизменно.
В объятиях друга Марджори почувствовала себя защищенной. От Кристофера исходило ровное тепло, которое согревало ей душу, успокаивало нервы. Внезапно она почувствовала запах горелого мяса и вскочила.
— Господи! Я совсем забыла, что поставила подогреть наш ужин!
Кристофер поспешил вместе с ней на кухню.
— Не волнуйся, если ужин сгорел, мы можем пойти в ресторан.
— Немного пригорело снизу, но есть можно. Попробуй. — Марджори отрезала кусок мяса и протянула Кристоферу.
— Ммм… По-моему, даже очень вкусно, ты просто волшебница. Значит, никуда не идем, чему, честно говоря, я очень рад.
Когда ужин, проходивший под знаком примирения и полного взаимопонимания, подходил к концу, Марджори решилась спросить у Кристофера, как подвигается его сделка.
— Очень хорошо, — ответил он. — Я не рассказывал тебе о ней в подробностях, потому что сомневался в ее реальности.
— Значит, речь идет о классике?
— Ты даже не представляешь, что мне предложили! Однажды раздался звонок по телефону и человек, назвавшийся мистером Джонсом, предложил мне купить рисунок Антуана Ватто…
— Ватто?!
— Я ушам своим не поверил! Поэтому согласился для начала взглянуть на этот рисунок. Мистер Джонс настаивал на соблюдении строгой секретности, и мы договорились, что он привезет рисунок в галерею после ее закрытия.
— Что было дальше? Ты убедился в его подлинности? — Марджори горела от нетерпения узнать подробности этой таинственной встречи.
— Да, я убедился, что рисунок подлинный. «Женские головки», рисунок в три цвета, участвовал во многих международных выставках.
От изумления у Марджори даже рот приоткрылся.
— Но этот рисунок находился в частной коллекции Уайкса, — сказала она.
— Ты абсолютно права. Именно его наследник и решил продать рисунок.
— Но если все законно, то почему этот посредник, мистер Джонс, настаивал на секретности?
— Таково пожелание наследника. Не знаю, возможно, он скрывает, что у него финансовые затруднения, которые и вынуждают его продать часть картин из доставшейся ему в наследство коллекции.
— Насколько мне известно, рисунок Ватто не самая большая ценность в этой коллекции, — вставила Марджори.
— Деньги этому юноше нужны срочно и наличными. Это его второе условие, помимо соблюдения секретности.
— А… у тебя не будет неприятностей?
— Разумеется, риск большой, не говоря уже о том, что собрать такую большую сумму наличными будет нелегко.
— Крис, ты же никогда не занимался такими вещами. Под угрозой может оказаться репутация галереи, твое честное имя!
— Знаю, Мардж. Если бы дела галереи не шли так плохо в последнее время, я ни за что не согласился бы участвовать в сделке на таких условиях.
Марджори забеспокоилась всерьез. Кристофер всегда был законопослушным членом общества, никогда не шел ни на какие сомнительные сделки…
— Ты хочешь сказать, что успел взять на себя какие-то обязательства? — взволнованно спросила она.
Кристофер недовольно нахмурил брови.
— Я понимаю твое беспокойство. По-твоему, это безумная затея. Но в нашем деле постоянно рискуешь нарваться на мошенников. В данном случае лично я никого не обманываю, зато у меня появляется возможность решить свои финансовые проблемы.
— Но, если у тебя финансовые проблемы, как ты сможешь расплатиться с хозяином рисунка?
— Эту проблему я уже решил, взяв в банке краткосрочную ссуду.
— А вдруг в последний момент тебе вместо оригинала подсунут копию? — Марджори не могла унять беспокойства.
— Дорогая моя девочка, неужели ты думаешь, что я такой плохой специалист и не сумею отличить подлинник Ватто от копии? Не волнуйся, я уже нашел покупателя. Частный коллекционер, по фамилии Сейлерн. Договор уже подписан.
— Ты так быстро нашел покупателя? — удивилась она.
— Я не стал бы рисковать чужими деньгами, если бы сразу не нашел покупателя на этот рисунок, — ответил Кристофер.
Уверенность, прозвучавшая в его голосе, немного успокоила Марджори.
— Скажу тебе больше, — с торжествующей улыбкой сказал Кристофер, — не буду откладывать до дня нашей свадьбы, как собирался. Рисунок Ватто я вручил Сейлерну сегодня вечером и получил чек. Завтра я верну банку ссуду, и у нас останется еще приличная сумма, которая позволит нам совершить свадебное путешествие по твоему выбору. Ты уже знаешь, куда бы хотела отправиться на время медового месяца?
Марджори с улыбкой смотрела на него. Ей хотелось сделать Кристофера счастливым, но в душе ее жили сомнения. Медовый месяц — это прежде всего общая постель. Готова ли она к этому? Наверное, не появись в Нью-Йорке Гриффит, ее совместная жизнь с Кристофером не стала бы для нее мучительной проблемой.
— Спокойной ночи, дорогая, сегодня у нас обоих был тяжелый день. Тебе надо выспаться, утром я не стану тебя будить, — сказал Кристофер и поцеловал ее в щеку. — Спасибо за вкусный ужин.
— Завтра я пойду на работу, как обычно, — сообщила ему Марджори.
— Если ты будешь держать дверь на цепочке, то тебе нечего опасаться дома, — заверил ее Кристофер.
Марджори вспомнила последние слова Эрнеста — «в следующий раз ты придешь ко мне сама» — и подумала, что теперь он не появится ни в доме, ни в галерее, так что опасаться ей нечего.
— Возьми меня завтра с собой на работу, — попросила она, — там мы хотя бы вместе будем.
На лице Кристофера засияла такая счастливая улыбка, что Марджори смутилась.
10
Жизнь Марджори и Кристофера постепенно вошла в свою привычную колею. Вместе они уезжали на работу и вместе возвращались домой, ужинали, спокойно проводили вечер за телевизором или за разговором, а потом расходились по своим спальням. Кристофер, как и прежде, желал Марджори спокойной ночи, правда теперь он позволял себе нежно поцеловать ее в щеку или в лоб.
О Гриффите они больше не говорили, да и тот не подавал никаких признаков жизни. Несмотря на внешнюю безмятежность, Марджори пребывала в нервном напряжении: ей не верилось, что Эрнест так легко отступится от нее. Это не в его характере.
День их свадьбы приближался. С одной стороны, это радовало Марджори. Ей казалось, что, став женой Кристофера, она навсегда освободится от Эрнеста. Вместе с тем по мере приближения торжественного дня нарастало ее нервное напряжение, которое приходилось тщательно скрывать от Кристофера. Он настоял на том, чтобы Мелани присутствовала на их свадьбе в числе немногочисленных приглашенных друзей. Медовый месяц было решено ограничить неделей пребывания в Италии. Кристофер знал, что Марджори давно мечтала побывать в трех городах: в Риме, Флоренции и Венеции.
