Эйприл задохнулась:
— Дон Карлос никогда не простит ее!
Джессика улыбнулась уже не так любезно:
— Это-то меня и тревожит. А вы, — добавила она, — если не хотите, чтобы на вас тоже обрушился его гнев, лучше поспешите за ней следом и верните ее.
Эйприл была совершенно сбита с толку.
— Но как?..
Джессика указала на такси, которое только что въехало во двор с пассажиром.
— Возьмите это такси, — предложила она, — и скажите, чтобы вас отвезли в «Золотой петушок». Это новое и очень забавное место… не важно, что вы одна, ведь вы просто разыскиваете Констанцию. Не портите им удовольствие, но лучше все же привезти ее назад!
В ее голосе прозвучала насмешка, но Эйприл уже не слушала. Она сбежала по ступенькам и залезла в такси, сказав водителю название — «Золотой петушок». Если он и посмотрел на нее несколько странно, то Эйприл не обратила на это внимания. Она была слишком расстроена, чтобы сообразить, что у нее даже нет денег на такси. Все, что ей оставалось, — это вцепиться в край жесткого сиденья, когда машина резко рванула с места. Они тут же затерялись среди множества узких улочек, которые представлялись Эйприл темными туннелями, хотя время от времени она замечала фонарь над входной дверью или освещенное окно.
Ночь была чрезвычайно жаркой. В открытое окно такси врывался запах цветущего табака. На одной из улиц Эйприл услышала звуки гитары и нежное мужское пение в темноте ночи. «Наверняка под окном какой-нибудь женщины», — догадалась она.
Затем такси внезапно остановилось в самом центре сплетения узких улочек. Водитель вышел из машины, поднял капот и стал рассматривать мотор, а в ответ на озабоченные расспросы Эйприл только пожимал плечами. Что-то не в порядке с машиной, пока не ясно, в чем причина, но если она будет терпеливой, то он сейчас все выяснит.
Эйприл молча стояла рядом с шофером, как вдруг длинная светлая машина вынырнула к ним из переулка, за рулем сидел дон Карлос. Ее охватила паника. Не думая о том, что она делает, Эйприл бросилась бежать. Но дон Карлос уже выскочил из машины и поспешил вслед за ней. Через сорок ярдов он уже догнал ее. К этому времени паника, охватившая Эйприл, достигла предела, но теперь она была охвачена ею, так как поняла вдруг, что не знает дороги. Если бы она продолжала бежать, то, скорее всего, потерялась бы в этом лабиринте, среди причудливых строений и совершенно чужих людей. Одна, без денег, в прозрачном вечернем платье!
Она повернулась как раз в тот момент, когда дон Карлос подбежал к ней, и в порыве дикого, безотчетного страха бросилась к нему на грудь. Он крепко прижал ее к себе. То, что он, возможно, сердится на нее, уже не имело никакого значения; ее поразило, что он может быть таким нежным и понимающим.
— Я так испугалась! — рыдала Эйприл. — Я внезапно поняла, что потеряла дорогу…
Дон Карлос гладил ее по волосам дрожащей рукой.
— Amada, — мягко сказал он, — неужели ты думала, что я позволю тебе потеряться? Я сразу же бросился за тобой и видел, как ты выскочила из такси. Но, сердце мое, — с упреком продолжал он, — зачем ты убегала от меня? Куда ты убегала?
— Все дело в Констанции, — ответила Эйприл, спрятав лицо у него на груди и прислушиваясь к великолепному мужскому голосу, который продолжал петь где-то рядом. — Она… она отправилась в место под названием «Золотой петушок»… с Родриго. И я поехала за ними, чтобы вернуть их назад.
— О, amada, — снова повторил дон Карлос, — но Констанция в гостинице, и Марк Феррерс, — который, по мнению Джессики, должен был последовать за тобой, — тоже там. В голову мисс Хардингтон пришла странная мысль, что вы с Феррерсом собираетесь встретиться за пределами гостиницы. Но, к несчастью для нее, я знаю тебя лучше, чем ей кажется, так что я сразу же бросился за тобой!
Она откинула назад голову и взглянула на него блестящими от слез глазами. В бледных лучах уличного фонаря он ясно увидел ее растерянное лицо.
— Но… но зачем? — запинаясь, произнесла Эйприл. — Зачем она это сделала?
Дон Карлос пожал плечами.
— Женщины иногда необъяснимы. — Это было все, что он позволил себе в адрес Джессики Хардингтон. — А теперь я отвезу тебя назад, моя дорогая.
Эйприл попросила его платок и вытерла слезы. Он бы с радостью сделал это сам, но ей не хотелось показывать ему свое лицо.
— Ты сказал… ты сказал, что Констанция в гостинице?
— Да.
— И… Родриго?
— Вместе с ней. Они и не уходили из сада. Разумеется, она бы никогда не посмела уйти без моего разрешения. И в отличие от некоторых странных мыслей, которые у тебя возникли, я вовсе не собирался предлагать ей все, что имею… я уже предложил это тебе. Ты та женщина, которую я люблю… нет, — поправил он себя, — которую обожаю! Ты и представить себе не можешь, что я почувствовал, когда увидел, что ты не хочешь видеть меня, а предпочитаешь убегать не разбирая дороги в темноту этих узких улочек. Ты понимаешь, как обидела меня сегодня вечером, когда стала разговаривать со мной таким тоном в присутствии твоего соотечественника Феррерса?
В этот раз она посмотрела на него с радостным удивлением, и ее охватило желание прижаться к нему еще крепче.
— О, Карлос, я не думала… то есть я думала, что ты… хотел жениться на Констанции, но не мог по каким-то причинам. Я думала, ты предложил мне выйти за тебя замуж потому, что… ну, просто в качестве выхода из трудного положения.
— Но вместо этого, — сказал он, обхватив ладонями ее лицо, — я попросил тебя выйти за меня замуж потому, что… — Но тут он резко оборвал себя: — Нет, ты скажешь это первая! Ты обращалась со мной ужасно — не только сегодня вечером, а все последние дни! — а теперь ты скажешь, почему ты согласилась выйти за меня. Ведь это не потому, что я принудил тебя, — его губы невольно скривились, едва он вспомнил все, что она ему наговорила, — поскольку ты не та женщина, которую можно принудить! Если бы это было так, то я бы не испытывал этого неистового желания сделать тебя своей женой! А теперь скажи, почему ты согласилась стать моей женой?
Эйприл почувствовала желание, которое она уже однажды испытала, — желание полностью раствориться в нем.
— О, Карлос, — выдохнула она, не отрывая взгляда от его лица, — потому что я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя, Карлос, и мне кажется, что я… я всегда любила тебя!
Она услышала его вздох, и в тот же момент он яростно сжал ее в объятиях, не заботясь о том, что кто-то может их увидеть. И когда Эйприл наконец подняла голову и перевела дыхание после страстного поцелуя, звезды вновь закружились вокруг нее, а темная улица превратилась в уголок рая.
— Нам надо идти, моя дорогая, — сказал дон Карлос и с сожалением оглянулся вокруг, — хотя я, наверное, никогда не испытывал большего счастья, чем то, которое подарила мне эта крохотная улочка.
Он повел Эйприл назад к лимузину, и, когда он усадил ее на сиденье и сам залез в машину, она вновь оказалась в его объятиях. Таксист к тому времени уже каким-то образом починил свой автомобиль и скрылся в ночи, так что они остались совершенно одни в этом уголке Гранады.
