— Вы никогда еще не говорили, что любите меня, — медленно произнесла она и потянулась к старомодному комоду, чтобы опереться на него. — Сегодня вы много чего мне наговорили, но о том, что любите меня, не упомянули ни разу. Вы даже не поинтересовались, люблю ли я вас. Впрочем, это вам, наверно, все равно.
У Пола опустился угол рта.
— Люси, вы же не только очаровательное дитя, вы — женщина! Я не верю, что вам так важны и нужны были слова! Слова могут подождать, я всегда так думал. Но если слова значат для вас так много, значит, я допустил ужасную ошибку. Еще в наше первое свидание в Кенсингтон-Гарденс я хотел сказать вам, что вы — самое прелестное создание, какое я знал до сих пор. Но я боялся, что вы мне не поверите… боялся, что говорить вам это слишком рано. Я подумал, что вы вообразите, будто я преподношу такие комплименты всем интересным женщинам, и справедливо решите, что вам не следует больше встречаться со мной. И еще я подумал, что вы так молоды и мои слова вас напугают.
— Чего бы я стала пугаться, если ваше признание соответствовало истине?
— Конечно, это была истинная правда! Но мне пришлось бы сказать, что я рассчитываю в один прекрасный день назвать вас моею. Вот что могло вас спугнуть.
Люси отвела глаза от его ищущего взгляда и еще ближе придвинулась к окну.
— Ну а сегодня? Сегодня вы не боялись меня напугать? Когда сначала обозвали меня искательницей приключений, а потом набросились так, как, наверное, у вас в Серонии набрасывались на горничных, когда ваша бабушка еще была принцессой!
— Вы правы! Сегодня я просто потерял голову! Но мне действительно хотелось уязвить вас, ведь вы разбили мои иллюзии. Для меня вы стояли на высоком пьедестале, и вдруг я услышал, как вы произносите вульгарные речи, совсем как заурядная охотница за мужчинами; услышал, что вы едете в Италию, намереваясь сделать хорошую партию, и вас вполне устраивает, что моя бабушка будет тратить на вас деньги.
— Я никогда не разрешила бы ей тратить на меня деньги! Я все это наговорила, чтобы отомстить вам за то…
— За то, что я не произнес самого главного: «Я вас люблю!»
Люси кивнула и закрыла лицо руками, стараясь спрятать румянец стыда и раскаяние во взгляде.
— Ну а если я буду повторять эти слова каждое утро, каждый день и каждый вечер всю остальную жизнь, загладит ли это мою ужасающую оплошность? — спросил Пол.
Перейдя комнату, он остановился перед Люси, прислонившейся к безобразному комоду, который заслонял чуть ли не все окно, и ждал, пока она наконец не отняла руки от лица и не посмотрела на него. Ее глаза все еще были полны слез.
— Если я буду повторять «Люси, я вас люблю!» за завтраком, за полуденным чаем и по вечерам, когда мы будем совсем одни и весь мир перестанет для нас существовать, могу ли я надеяться услышать от вас, что и вы меня любите? Что вы скажете мне: «Пол, я люблю вас!»
Губы Люси задрожали, она судорожно вздохнула, как вздыхают люди, только что бурно рыдавшие, но затуманенный взор ее прояснился и глаза заблестели, как звезды. А когда Пол протянул к ней руки, ее глаза загорелись еще ярче.
Она бросилась к нему в объятия и, прежде чем он прижал ее к себе, успела выполнить одно из его пожеланий.
— Я люблю вас, Пол! Люблю! — чуть ли не с отчаянием твердила она, а он бережно, нежно, полный раскаяния, крепко держал ее в кольце своих рук, прижавшись щекой к золотистым волосам.
Долгое время они не могли оторваться друг от друга, но потом Пол осторожно посадил Люси на край кровати, приподняв за подбородок ее лицо, так что глаза их встретились.
— Милая, я должен разъяснить тебе все насчет Софи. Она вела себя сегодня скверно, но она просто была в своем репертуаре. Она ужасно избалована и привыкла, чтобы все было, как она хочет. Думаю только, что, если бы она знала, как много на самом деле ты для меня значишь, она никогда не позволила бы себе так дерзить. Но ведь она видела тебя всего один раз и, боюсь, вообразила…
— Что я — не что иное, как мимолетное увлечение, — нахмурившись, подсказала Люси.
— Боюсь, что именно так, — с несчастным видом подтвердил Пол.
Люси подняла руку и погладила его по смуглой щеке.
— Все это не имеет значения, — тихо проговорила она, — главное, чтобы Софи была для тебя чем-то серьезным, а не мимолетным увлечением.
— Да этого и в помине нет, — возразил Пол без малейших колебаний. — Она всегда мне очень нравилась и, боюсь, часто этим пользовалась. Ее мать не сомневалась, что я буду приглядывать за Софи, раз она оказалась в Лондоне одна. И сама Софи в этом тоже не сомневалась. По-моему, ей ужасно нравится командовать мной, словно я ей принадлежу.
— Наверное, она считает тебя своим будущим мужем? — не удержалась Люси.
Пол покачал головой:
— Ее мать, может, и хотела, чтобы мы поженились, но сама она об этом никогда не думала, уверяю тебя. Мне нравится совсем другая девушка… — Он поцеловал Люси. — Она прелестна, умна, легка на подъем, но мне нужна жена, которую я буду обожать, и хотелось бы, чтобы и она питала ко мне такие же чувства, — заключил Пол.
Уютно устроившись в его надежных объятиях, Люси почти поверила в это. Он покрывал долгими поцелуями глаза, кончик носа, уши Люси, ее мягкие розовые губы. Люси в ответ продемонстрировала ему, в какой степени сможет исполнить только что высказанное им пожелание, и он снова вернулся к разговору о Софи.
— Как только вы встретитесь, — продолжал Пол, — она перед тобой извинится. Но я-то никогда себе не прощу, что позволил себе так вести себя с тобой. Больше этого никогда не повторится.
— Тебе пришлось… как-то объясняться? — спрятав лицо, спросила Люси.
— Я объяснил, что хочу жениться на тебе, если ты согласишься, — смущенно ответил Пол.
— А почему ты дал ей ключ от своего коттеджа?
— Да потому, что я там почти не бываю, и она может там прекрасно обосноваться, а миссис Майлс присмотрит за ней. Только мне и в голову не пришло, что Софи заявится уже в этот уик-энд.
— Пол, — Люси обхватила его руку и подняла к нему лицо, — скажи, почему ты скрывал от меня, что графиня — твоя бабушка? Может, потому, что она до сих пор сердита на твою мать? Но ведь она позволила тебе ухаживать за мной. Это странно…
— Странно то, что мы нашли друг друга именно благодаря ей. — Пол взял руки Люси в свои, поднес их к губам и прижался к ним в поцелуе. — Я, конечно, знал, где живет моя бабушка, и просто ушам своим не поверил, когда услышал, как ты назвала ее адрес, продавая ее драгоценность… Ты сама ею была! Или тебя надо было обвешать этими драгоценностями…
Он жадно целовал ее пальцы, а Люси вдруг развеселилась:
— А знаешь, Пол, драгоценности мне вовсе не идут.
— Да ты что? — Он насмешливо посмотрел на нее, и она поспешила отвести глаза. — Как-нибудь мы это проверим. Как-нибудь мы обовьем эту стройную шейку жемчугом, и думаю, что, если ты будешь носить сапфиры, твои глаза наконец обретут постоянный цвет и станут синими!
