Еще несколько месяцев назад оно, несомненно, затронуло бы самые нежные струны ее души. Хью страстно уверял, что теперь независим в финансовом отношении, хотя и не богат, что он всегда помнил о Сильвии и что не найдет покоя, пока они не увидятся снова. Еще он просил возобновить их помолвку.
«Знаю, дорогая, что предстал перед тобою не в лучшем свете. Но всему виною была моя зависимость от матушки. При ней я был совершенно беспомощным. Тебе известно, сколько я зарабатывал, и, конечно, не смог бы прокормить ни себя, ни жену, поэтому счел, что гораздо честнее будет дать тебе свободу.
Лелея надежду, что сердце твое все еще не занято, и моля об этом Всевышнего, я решил попробовать вернуть твое расположение. Да и работа моя начала наконец приносить реальный доход, поэтому я не вижу причин откладывать свое решение. От кузена Джулиана, с которым вы, как я понял, дружны, я узнал, что сердце твое по-прежнему свободно. Поэтому, набравшись смелости, прошу разрешения приехать. Поскольку вы с Джулианом соседи, я остановлюсь у него. Примерно на неделю. Правильно оценивая случившееся, я все же умоляю тебя дать мне шанс. Я хочу всего лишь поговорить и клянусь, что не стану претендовать на большее. С тех пор, как мы расстались, я не смотрел на женщин, лелея в душе твой образ.
Твой смиренный и страждущий обожатель
Хью».
Прочитав письмо дважды, Сильвия скомкала его. Эта мальчишеская грусть и томность Хью, которую она некогда находила такой трогательной, сейчас раздражала ее. Несмотря на все оправдания, он оставался в ее глазах трусом, бросившим ее в самую тяжелую минуту. А все эти ссылки на матушкину властность… Да если бы в нем было хоть что-то от мужчины, он настоял бы на своем и уж никогда бы не бросил ее в трудную минуту.
«Даже не будь я влюблена в Джулиана, я никогда бы не захотела увидеть Хью вновь, — мрачно подумала Сильвия. — Теперь-то я точно знаю, что все это было просто сентиментальностью, рожденной звездными ночами на палубе, запахом соленых брызг и восторгом от романтического путешествия. Встреть я его в более прозаической обстановке, я никогда не увлеклась бы им. Он показался бы мне всего лишь милым и приятным собеседником, но уж никак не смог бы заставить мое сердце затрепетать».
Вспомнив, что Хью ни словом не упомянул о том, когда именно собирается навестить Грейт-Хиклинг, Сильвия нахмурилась. Он может нагрянуть в любой момент, и поэтому она должна поскорее ответить ему. Пусть не тратит попусту силы и время, в любом случае их свидание ничего не изменит.
Усталая и подавленная, Сильвия спустилась в кабинет. Когда она недавно писала Джулиану, то заметила, что с трудом подбирает выражения. Сейчас же таких трудностей не было. Хью был ей глубоко безразличен, и она не обращала внимания на слова. Главным было донести до него мысль, что в ее сердце не осталось для него даже крохотного уголка. Для убедительности она старалась избегать упоминаний о его предательстве и коротко сообщила, что Джулиан был не прав, утверждая, что ее сердце свободно, что она всерьез увлечена другим человеком и что именно поэтому считает их встречу невозможной.
Самолично опустив письмо в ящик, она вернулась домой, надела один из лучших своих передников и отправилась хозяйничать на кухню. Помощницы ее уже разошлись по домам — кормить мужей, так что Сильвии до самого закрытия предстояло управляться одной.
Когда Пэм и Мартин вернулись, Сильвия помогла Дафни одеться, но к семи часам уже снова хлопотала у плиты.
Гай и Дафни укатили. Сильвия почувствовала себя глубоко несчастной. Теперь ее мучила еще и ревность. Из-за этой ее дурацкой гордости и проклятой строптивости, с какой она неизменно встречала Джулиана, которого, оказывается, любила, он теперь мчится в Лондон в обществе прекрасной Мариэтт. Наверняка они здорово проведут время в одном из лучших лондонских ресторанов — Гай и Дафни, как всегда, будут поглощены друг другом, а Мариэтт станет улыбаться Джулиану, томно глядя на него из-под опущенных ресниц.
Как долго сможет он сопротивляться этому напору и сколько времени понадобится ему, чтобы заключить ее в свои объятия? А ведь именно это и будет следующей фазой. Они будут танцевать, тесно прижавшись друг к другу, и ритм музыки сольется с ритмом их сердец. А потом звездной ночью они будут вместе возвращаться домой. Конечно, большую часть пути с ними будут Дафни и Гай, зато потом, когда они останутся одни на пустынной дороге между Челтон-Сент-Люк и Грейт-Хиклинг, разве не сможет он, умелый водитель, одной рукой держать руль, а другой обнимать Мариэтт за плечи? Позже, когда они вернутся домой, предусмотрительная мамаша Мариэтт устроит им томную и романтическую ночь в гостиной у камина?
«Напрасно я так мучаю себя, — подумала Сильвия. — Я должна собрать все силы и сосредоточиться на работе, а не травить душу понапрасну. Что поделаешь? Разве можно здесь что-либо изменить?»
И тут Сильвии стало ясно, что по крайней мере одну вещь она может и должна сделать. Если не для собственного счастья, то хотя бы для успокоения души она во что бы то ни стало должна узнать, получил ли Джулиан ее письмо.
Глава 19
Как осуществить свой замысел, Сильвия понятия не имела и, добредя наконец вечером до постели, долго лежала, мысленно отвергая один план за другим. Однако наутро она еще больше укрепилась в своей решимости, услышав кое-что от Дафни, делившейся за завтраком восторженными впечатлениями о вчерашнем вечере.
— Не думаю, Сильвия, что тебе придется выносить соседство Джулиана долго, — заметила младшая сестра, когда они остались на несколько минут одни. — Вчера вечером он сказал, что не будет больше приезжать сюда из Лондона и, скорее всего, сдаст Хиклинг-Хаус богатым американцам.
Сердце Сильвии едва не остановилось, но, взяв себя в руки, она холодно заметила:
— Должно быть, это огорчит арендаторов, да и местных жителей, ведь они любят его.
Дафни пожала худенькими плечиками:
— Но он, похоже, принял окончательное решение. На выходные будет ездить на рыбалку в Шотландию, а вообще обоснуется в лондонской квартире.
— Никогда бы не подумала, что такая половинчатая жизнь могла его устроить. — Сильвия с трудом заставляла свой голос звучать непринужденно.
Дафни замялась:
— По-моему, это заслуга Мариэтт. Она говорит, что сможет тогда полгода ходить в твиде и шерсти, а полгода — в простых хлопчатобумажных платьицах.
— А она-то какое имеет к этому отношение? — резко выпалила Сильвия, про себя подумав: «До чего же силен у этой женщины инстинкт самки, если она готова обречь себя на подобные муки».
В голубых глазах Дафни промелькнуло удивление.
— О, они с Джулианом понимают друг друга без слов. По крайней мере Мариэтт так сказала. Она считает Джулиана самым привлекательным мужчиной в мире.
— Ну а Джулиан? Он тоже склонен к подобным признаниям?
— Нет, ничего подобного я от него не слышала, — простодушно ответила Дафни. — Но не сомневаюсь, что он находит ее обворожительной. Да что там говорить, даже Гай признал, что она одна из самых пленительных и женственных существ, каких он только встречал. Правда, тут же поспешил поправиться, заметив, что ее красота, в сущности, деланная.
