Некоторое время Рафаэль медлила, но затем послушалась Пабло и пошла за ним, словно в полусне. Усевшись на новом месте, девушка осмотрелась. Арены Маэстранцы были очень красивыми: овальная форма, аркады, пламенные переливы кобальта на солнце…
— Я хочу, чтобы это поскорей закончилось, — сказала она Пабло слабым голосом.
Он долго искал глазами Руиса и наконец нашел его у самого входа на арену. На минуту он почувствовал, что действительно завидует брату. Пабло так хотел сделать для него больше, чем освободить на время от этой девушки, которая сидит рядом и ничего не смыслит в корриде. Этот бой был очень важен для его младшего брата, и он надеялся, что быки оправдают себя. Пабло не сомневался в Руисе. Заиграла музыка, и представление началось.
— Удачи тебе, Руис, — прошептал Пабло.
Уже пробило шесть часов. Тень легла на песок перед ареной, но было по-прежнему очень жарко. В голове у Руиса все еще слышались крики толпы, которая приветствовала его. Ему повезло с Югадором, его первым быком. Готовясь долго и тщательно, Руис мастерски и эффектно лишил животное жизни. Он смотрел быку в глаза, его руки и ноги были неподвижны. Он продемонстрировал эффектный набор классических движений истинного маэстро, данных ему от природы. К слову, он был неотразим, его жесты были на редкость элегантны. В конце матадор нанес прямой и однозначно последний удар. Бык проиграл, и жители Севильи кричали от радости. Он отрезал ухо — первый поверженный бык с фермы Миура стал его настоящим триумфом.
Ухо являлось большой наградой, особенно в Севилье, и для Миура, и для тореадора, сражавшегося не на своей территории. Теперь Руис должен победить двух других матадоров, он должен стать легендой Испании. Он хочет быть первым и знает, что это может произойти уже сегодня. Он обладает не только безупречной техникой, но и особыми знаниями в искусстве ведения боя. Он не показал даже следа страха, выступая со вторым быком по кличке Бунтарь. Тот весил пятьсот двадцать фунтов. Он появился, словно гром среди ясного неба, и плавно прошествовал в сторону арены. Рельефность мышц быка впечатляла. Руис должен был признать, что от подобного зрелища захватывает дух.
Рафаэль дрожала и пыталась смотреть на зрителей, а не на быка. Но глаза отказывались подчиняться и каждый раз неумолимо останавливались на Руисе. Ей хотелось умереть сразу. Она клялась, что это последний раз, когда он выходит на арену. Судя по тому, как реагировали зрители, Рафаэль поняла, что Руис завладел вниманием Бунтаря.
Жослин был там, в середине толпы. Он не сел поближе, чтобы увидеть Руиса; он ненавидит его! Но и не может удержаться от роскошного зрелища, которое представляет собой враг. Кроме того, сейчас для него Руис — всего лишь матадор. Он не смотрит на Рафаэль, сидящую среди женщин. Он забыл, зачем приехал в Испанию. Он даже забыл, кто он.
У Виржиля перехватывало дыхание в те моменты, когда бык Миура подходил слишком близко, но Руис не хотел сдавать свои позиции и рога случайным движением цепляли его. Сейчас Виржиль любил своего сына больше, чем себя. Все ссоры были забыты, Руис выступал в честь своего отца.
Руис знал, как искусно вести бой, у кого и когда вызывать симпатию. Обычно он делал это с некоторой долей самодовольства. Но сегодня у него на лице не было хвастовства и фальши. В начале представления он поднялся на трибуну и сказал несколько слов по-испански хриплым от нервного напряжения голосом. Виржиль был глубоко тронут поступком Руиса. По рядам, где он сидел, пробежал ропот восхищения. На арене не было шума. Руису не пришлось вызывать быка. Он стоял словно статуя перед разъяренным животным. Руис делал выпады с такой скоростью и точностью, что даже самые искушенные в подобных зрелищах поклонники не могли оторвать от него глаз.
Бунтарь не уступал Руису, и это всегда было мечтой матадора: встретиться с быком, который бы никогда не уставал сражаться, и чтобы их бой длился до заката солнца.
Медленные удары Руис наносил особенно чувственно. Тореадор повернул голову к зрителям, чтобы они смогли увидеть его лицо в лучах заходящего солнца. Бунтарь беспомощной горой лежал на вспаханном копытами песке цвета охры. Руис легко и элегантно скрестил руки. Пальцы его коснулись кончика бычьего рога. Этот жест был восхитителен. Лицо тореадора сияло от удовольствия. И Севилья с трудом верила, что это наконец произошло. После минутной тишины толпа взорвалась криком: «О-ле!». Они кричали в один голос, все для него — тореадора, стоящего в центре арены. Он выиграл ярко и эффектно. Зверь был побежден.
Сейчас все мужчины хотели быть Руисом. В одно мгновение его возжелали все женщины на площади. Мужчина и воин — вот образ, вызывающий ликование людей. Человек лицом к лицу с животным… И если тореадор борется со смертью, то сегодня победа была на его стороне.
Все без исключения зрители на трибунах — новички, любопытные, мудрые, сумасшедшие и буйные — не могли сдержать восхищения, увидев, как легко Руис сумел победить смерть в облике Бунтаря. Имя Руиса Доминике Васкеса было увековечено в сердцах его поклонников. Он медленно пересек арену. Он любил этого быка за то, что тот позволил ему победить.
Затем тореадор вернулся со шпагой в руке, намереваясь поставить последнюю точку в этом восхитительном зрелище. Он примерился. Между лопатками — вот верное место для удара. Но внезапно что-то привлекло внимание Бунтаря, он резко повернул голову, и неожиданно его рог достиг тела Руиса. Шпага отлетела в сторону. Толпа взвыла от отчаяния. Руис упал на грудь, затем поднялся и снова упал. Над ним нависли смертельные рога. Костюм Руиса уже весь был в крови. Он увидел морду быка совсем близко и выставил руки вперед для защиты. Руис закричал от ярости, ужаса и боли, его лицо исказилось. Сбежались люди, вокруг черного монстра тут же были развернуты красные полотнища.
Рафаэль вскочила, но она не могла кричать — ужас сдавил ей горло. Она видела агонию Руиса, видела его, лежащего на спине под быком в луже крови. Кровь окрасила песок арены. Она видела, что пришедшие на помощь Руису начали волноваться — они были не в силах совладать с быком Миура, а тот не хотел отпускать свою добычу. Жослин сидел, как и все зрители, замерев от неожиданности и страха. Конечно, раньше он хотел этого, но теперь желание мести куда-то ушло. Разыгравшаяся трагедия вышла за пределы представлений Жослина о жестокости.
Виржиль остро почувствовал, как бык ударил рогом его сына. Его охватил ужас, он стал задыхаться. Бунтарь внимательно смотрел на противника; Руис попытался повернуться на бок. Из него потоками лилась кровь. Он чувствовал ее вкус во рту. Юноша сделал неопределенное движение, пытаясь встать. Он не знал, в каком состоянии находится, он хотел противостоять быку, перестать бояться и больше не чувствовать боли. Он желал уйти хотя бы от острых копыт животного. Но бык не оставлял матадора. Руис почувствовал удар в плечо и откинулся на спину. Ужасная морда быка все еще нависала над ним. Эта мощь раздавит, убьет его. Руис знал это.
Бойня, казалось, продолжалась бесконечно долго. Все тореадоры сбежались в центр арены. Они ослепляли быка накидками. Себастьян кричал и размахивал своей перед мордой быка, который даже не смотрел на него. Нужно остановить это убийство, или наступит конец. Кто-то набросил накидку животному на голову; Бунтарь пришел в ярость и погнался наконец за другими мужчинами. Себастьян упал на колени возле Руиса, искалеченного до неузнаваемости, лежащего на спине и истекающего кровью в ужасных страданиях. Руис хотел что-то сказать, но десятки рук подняли его и понесли в лазарет.
